Дождь лил как из ведра, словно тысяча крошечных кулачков, стуча по крыше машины. Эмили Грейсон неподвижно сидела на водительском сиденье, её руки дрожали на руле, а дыхание неровными, хрипами запотевало лобовое стекло. Она не решалась его вытереть. Конденсат был её щитом, размывая внешний мир – мир, который только что сдвинулся у неё под ногами, словно трещина в земле.
Её телефон снова завибрировал на пассажирском сиденье, на экране высветилось имя, на которое она не могла смотреть: Марк. Она позволила ему замолчать, вибрация отдавалась в коже, словно пульс. Он звонил шесть раз за последний час. Шесть раз с тех пор, как она его нашла. То, чего не должно было существовать.
Он был засунут в подкладку его спортивной сумки – сложенный листок бумаги, края потёрлись от прикосновений, чернила размазались, но всё ещё читались. Список. Имена. Даты. И внизу, его неровным почерком: Эмили – 16 марта. Сегодня. Её имя, её дата, подчёркнутые дважды, словно это был крайний срок, который он не мог пропустить.
Дождь размазал уличные фонари в туманные золотисто-красные полосы, и взгляд Эмили метнулся к зеркалу заднего вида. Улица позади неё была пуста, но она чувствовала это – тяжесть наблюдения. Она давила на грудь, сжимала лёгкие, пока каждый вдох не начинал обжигать. Она чувствовала это уже несколько недель – покалывание в затылке, ощущение, что кто-то постоянно где-то вне поля зрения. Она убеждала себя, что это стресс, паранойя от слишком многих бессонных ночей в больнице, когда слишком много пациентов сливаются в один бесконечный крик о помощи. Но это была не паранойя. Это было реальностью.
Её пальцы сжимали руль до боли в костяшках. Она должна сесть за руль. Она должна переехать. Но куда? Дома было небезопасно – не с Марком рядом, не с этим списком, который прожигал дыру в её голове. Полиция? Они зададут вопросы, на которые она не сможет ответить, не выглядя при этом невменяемой. И если она ошибается – если это какое-то ужасное недоразумение – она всё разрушит. Свой брак. Свою карьеру. Себя.
В боковом зеркале мелькнула тень.
Голова Эмили мотнулась влево, сердце колотилось о грудную клетку. Ничего. Только дождь, темнота, пустой тротуар, блестящий под уличными фонарями. Она выдохнула, и из груди вырвался дрожащий смех. «Соберись», – прошептала она тонким и хриплым голосом. Но тут она услышала тихий стук по пассажирскому окну.
