«…Рождается стихотворение
Из опытов и близких лиц,
Рифмованные заплетения,
Смотря в глаза чужих ресниц.
«В своем глазу бревна не видишь»
Подумает читатель мой,
А я из бревен дом уж строю,
Ваяя слог очередной…»
Ну вот мы и стали ближе друг к другу. Ты становишься свидетелем моего пути, моего внутреннего мира. Может ты меня знаешь, как учителя йоги, может помнишь экономистом, возможно мы занимались с тобой в одном танцевальном коллективе. Такое ощущение, что я прожила несколько жизней, и все же каждый новый этап – это новая грань меня.
Здесь же ты становишься свидетелем моей изнанки. Теперь обо мне знаешь многое. В моих стихах встречается ненормативная лексика – она часть моей жизни и моего самовыражения. Надеюсь, она не слишком ранит твой слух.
Меня учили быть собой, не притворяться и не стремиться понравиться всем подряд. Я всегда выбирала свободу – в словах, мыслях, даже в одежде. Помню во времена СССР все мои одноклассники в обязательном порядке носили коричневые платья с чёрными фартуками, а по праздникам надевали белые фартуки, у меня же было бежевое платье, только похожее на форму, это был мой вызов серости. Также удивительно, что родители всегда разрешали мне пропускать первый урок, они знали, что моё продуктивное время – ночь. Каждую ночь я делала уроки, читала, шила, сочиняла стихи, которые не дожили до этого времени. Естественно, утром рано вставать для меня было проблемой основательной.
Вселенная не носила меня на руках, и в жизни довольно часто происходили травмирующие моменты. И чем более стоически я проходила эти встречи в прошлом, тем больше гнили притащила в свое настоящее. Мне помог стих. Он буквально клещами вытащил из меня боль и тяжесть переживаний, тем самым открыв путь к творчеству. Писательство – не просто вдохновение и знание литературного слога, это возможность оказаться на дне своих неоправданных ожиданий и своего эго, возможность встретиться с собой настоящей. Я часто говорю о заземлении в тех или иных фразах. Находиться «на дне» – для меня является тем самым заземлением.
Во время сочинения, я проживаю целиком весь текст, вовлечена во все состояния своего источника, Оли в этот момент не существует. Некоторые стихотворения вызывают дрожь, иногда слезы и каждый новый слог влечет ещё больший эмоциональный выплеск, потом приходит облегчение. Стихи становятся завершёнными, когда наступает внутренний покой и я понимаю: «Вот, я сказала всё, что хотела».
