Был тихий осенний вечер. Один из тех вечеров, что своими заморозками и через раз накрапывающим снегом предвещает зиму… Я несколько задержался, спешно приводя в порядок свою, уже весьма обширную, картотеку, и в последние четверть часа думал уже не о цифрах и бумагах, бессменно мелькавших передо мной целый день, а о тихом, уютном семейном ужине, на который моя супруга сегодня обещала приготовить нечто особенное… Занеся последние сведения в тетрадь, я, отправив перо сушиться, собирался было потянуться, после чего – потянуться за плащом, висевшим тут же, на соседнем стуле (ибо из-за холода, царившего в помещении, я его то надевал, то, напившись чаю, снова снимал), как вдруг…
В дверь постучали.
«Быть может, кто тоже задержался, да решил попрощаться?.. Приёмные часы уже закончились…»
− Да-да!.. Войдите! Я как раз тоже уже собирался…
«Уходить», − договорил про себя я, ибо на пороге появился вовсе не кто-то их наших служащих.
− Добрый вечер, господин Орлов!
− Добрый вечер, − силясь скрыть в голосе разочарование, проговорил я. – Приёмные часы уже закончены, так что, если дело Ваше не срочное…
− Срочное! – тотчас же выпалил вошедший, и я считаю своим долгом как можно подробнее описать его наружность.
То был довольно высокий, я бы даже сказал, долговязый мужчина лет так тридцати пяти, но, несмотря на столь ещё весьма нестарый возраст, волосы его частично серебрились проседью. Одет он был просто, даже несколько небрежно, чему также способствовала погода – платье его было в весьма и весьма плачевном состоянии: длинный плащ весь помят, подол его испачкан в грязи, рубашка застёгнута не на те пуговицы, а из кармана жилета торчала оборванная цепочка от часов, (что, чего греха таить, тотчас же навело меня на мысль, что дело его вовсе не столь срочное, как он заявляет..), ботинки и вовсе скрывались за облепившим их слоем пыли и грязи. Волосы его, слегка отросшие, также находились в беспорядке, а очки, поминутно возвращаемые указательным пальцем на нос, были потресканы и перемотаны пластырем в нескольких местах.
Признаюсь, столь неряшливый вид моего просителя подействовал на меня несколько предвзято. Я не мог отделаться от мысли, что сейчас он будет упрашивать меня разыскать его пропавшие часы, либо, что ещё хуже, начнёт нести какую-то околесицу…
