Прошла неделя после похорон моего отца – доктора Эдварда Мура, одного из известнейших нейрохирургов в нашем городе и за его пределами.
Сидя в библиотеке, читая книгу по бихевиоризму, старалась успокоить нескончаемый поток тревожных мыслей. Эта комната была моим любимым местом в доме: в детстве мне нравилось играть среди стеллажей, вдыхая запах тысячи книг. В редкие солнечные дни, сквозь большое окно, комнату заливало мягким светом, что создавало практически волшебную атмосферу вокруг. Песочного цвета стены сочетались здесь с мебелью из темного дерева и кожаным диваном цвета охры. На нем я проспала больше ночей, чем в собственной кровати. Почти каждое утро возвращала в свою комнату пушистый плед, а вечером отец, чей кабинет был рядом, приходил, укрывал меня им и шел работать дальше. Это был наш ритуал. Если я просыпалась под пледом – значит, он, несмотря на всю занятость, всё же пожелал мне доброй ночи.
Теперь это в прошлом. Воспоминания… Они одновременно приносят покой и ранят сильнее любого ножа.
Попытки погрузиться в книгу были тщетны, мысли кружились вихрем, не давая сосредоточиться. Когда я в пятый раз перечитывала один и тот же абзац, рядом со мной на диван села мама. Ее холодная рука легла мне на плечо.
– Аврора, я знаю, сейчас еще слишком рано… Но у нас нет выбора. Мы остались вдвоём. Пора разбираться с тем, что мы отложили. Пора возвращаться к жизни, дорогая.
Я закрыла книгу и повернулась к ней. Она, как всегда, выглядела безупречно – отглаженная блузка, уложенные волосы, дорогие серьги – но в глазах застыли тени. Даже макияж не скрывал следов бессонных ночей и рыданий.
– И с чего ты предлагаешь начать? – тихо спросила я.
Мама крепче сжала мне плечо. Этот жест был утешением – но мне уже не нужно было утешение. Я решила не поддаваться чувствам. Не позволю себе снова пережить то, что почувствовала, когда нашла отца на полу в кабинете – без пульса, без дыхания. Я почти ничего не помню после этого момента. Только боль в горле и полное отсутствие голоса – так сильно кричала. Потом была скорая, врачи, мама в ступоре. И темнота. Позже я узнала, что мне вкололи успокоительное. Я до сих пор злилась на маму за то, что она позволила меня накачать – потому что упустила возможность первой осмотреть место преступления. Когда пришла в себя, полиция уже всё прошерстила и, конечно, ничего не нашла. Шансов увидеть что-то самой уже не было – за два часа там прошло человек двадцать.
