Чешскую библиотеку я нашёл быстро. Припарковал машину, вышел наружу, поднялся на высокое крыльцо девятиэтажной коробки. Блуждая по длинному коридору в поисках зала, нечаянно налетел на проходившую мимо девушку. Торопливо извинившись, я осведомился, где, собственно, будут показывать фильм.
– Идите прямо, до конца, потом поверните направо…
Пара минут – и я уже в проёме большой комнаты. Посередине, на небольшом возвышении, стоял стол с прожектором, направленным на стену, вдоль которой тянулась белая доска. Напротив доски в несколько рядом стояли стулья, на которых уютно расположилась половина присутствующих. Другая половина ходила между рядами, не то выбирая себе места, не то разминаясь перед долгим сидением. Часть людей столпилась у маленького столика, заставленного тарелками с печеньем, и по очереди наливала из чана горячую воду в одноразовые стаканы. Большей частью это были люди солидного возраста.
Нет, здесь определённо не было ничего, что могло бы заинтересовать Сашу. За все семнадцать лет, что я с ней живу, я не замечал за ней особого увлечения чешской литературой, да и вообще хоть какого-то интереса к Чехословакии. Название фильма, который собирались показывать, едва ли говорило Саше о чём-либо. В этом я всё больше убеждался, глядя на доску, где зелёными буквами было написано "Вацлав Гавел: из диссидентов в президенты". Триста лет ей нужен и Вацлав, и Гавел!
Да нет, фигня всё это! Ясно, что Саша сюда не придёт. Не нужно быть ясновидящим, чтобы догадаться, что она опять со своим Толиком. Хотя для неё он никакой не Толик, а Анатолий Григорьевич.
От размышлений меня отвлёк телефонный звонок.
– Игорь, ну что? – это мама.
– Да не видно, – отвечаю.
– Ну ты подожди. Может, ещё придёт.
Ага, придёт. Прям прибежит. Но вслух я, разумеется, этого не сказал – покорно согласился ещё минут десять подождать. На всякий случай позвонил Саше. Сбросила, как всегда.
– Эх, Александра! – с досады я не заметил, как начал рассуждать вслух. – Ремня бы тебе хорошего!
– За что? – прозвучал где-то рядом удивлённый голос.
Прямо передо мной стояла девушка – та самая, в которой я спрашивал дорогу в зал.
– Заслужила, – коротко бросил я в ответ. – Только боюсь, ремень здесь уже не поможет.
– А что я сделала? – последовал вопрос.
– Вы? – я был несказанно удивлён.
