Моя голова болела нестерпимо. Это было утреннее похмелье после очередной пятничной вечеринки.
Вот уже год, как мы с сестрой сбежали из детского дома и живём отдельно от государства. Скрываться от социальных служб было несложно: в современном мире легко найти способы скрыть свои следы.
Мы с сестрой умели постоять за себя с самого рождения. Точнее, я умела постоять за нас обеих. Моя сестра была слаба характером и полной моей противоположностью. Я же была жестока и беспощадна. В моём мире не было места для чувств и эмоций, только холодный расчёт и решительность помогали нам выживать.
Своих биологических родителей мы не знали. От нас отказались сразу после рождения, ещё в роддоме. Я всегда думала, что наши родители были неблагополучными пьяницами, которые по неосторожности не смогли сдержать себя и вызвали нежелательную беременность. Я считала, что, узнав о нашем существовании, мама сразу решила отказаться от нежеланных детей. Я ненавидела и презирала обоих родителей за это решение.
Моя сестра не разделяла моего мнения. Она свято верила, что родители были вынуждены оставить нас и испытывали сильное мучение и вину за свой поступок. Она была наивна и верила всем вокруг. Я же всегда учила сестру, что людям нельзя доверять и что весь мир готов нас сожрать.
Эта тема была единственной, что вызывало ожесточённый конфликт между нами. И вчерашний разговор о родителях снова вывел меня из себя. После ссоры с сестрой я отправилась в бар, желая расслабиться и залить бурлящие эмоции алкоголем. Это был единственный способ забыть жизнь и своё болезненное прошлое.
Травмы детства и обиды на мир не дали мне возможности быть полноценным членом общества. Я была бунтаркой, которая старалась идти против общества и его правил. Мне было легко отдаться импульсивному порыву и раствориться в алкогольном угаре.
Не помню, как я попала домой. Но тот факт, что передо мной вырисовались знакомые очертания нашей затхлой комнатушки, не мог не обрадовать.
Когда сухость в горле стала нестерпимой, я заставила себя встать с кровати. По дому разносился запах жареных яиц, который вызвал новый позыв к рвоте. Я побежала в уборную и освободила содержимое своего желудка. Горло запекло, а слюна наполнилась горьким привкусом желудочного сока.
Как только я смогла встать на ноги, сразу направилась в сторону кухни. Над варочной плитой нависала миниатюрная фигура моей сестры. Её тёмные волосы были завязаны в тугой узел, а нелепая пижама была испачкана пятнами.
