Пролог
Питер. 1994-й. Январь. Улица вымерла, как после облавы. Небо – низкое, серое. Воздух пахнет мазутом и страхом.
Он вышел из дома, как выходит на дело – молча и без спешки.
Пальцы в карманах, глаза – по сторонам. Всё под контролем. Всё – как в шахматной партии, где чужие фигуры давно уже отмечены мелом на асфальте.
Вайс.
Не имя. Прозвище. Как выстрел.
Для своих – брат, для чужих – приговор. Он не брал, не просил, не молился. Он вписывал себя в улицы, как нож в печень – глубоко, без возврата.
Сзади – шорох шин. Вайс обернулся, не меняя выражения лица.
Машина притормозила. Из неё вышел человек в форме. Без кителя, но с погонами в глазах. Старый знакомый.
– Ты опять в игре, – сказал он, не приближаясь.
– Я из неё и не выходил, – ответил Вайс.
– Тогда ты знаешь, чем всё закончится.
– Конечно, – он бросил бычок в лужу. – Тем, что город опять станет наш.
Мент смотрел молча. Они оба знали:
здесь больше нет правил.
Есть только улицы, деньги и молчание.
И если ты поднялся – не факт, что ты не упадёшь.
Но Вайс не падал.
Он просто выбирал, куда смотреть, когда город горел.
Глава 1 – Прах на костяшках
Питер. 1994-й. Январь. Мороз – как похмелье после плохого самогона: лютый, липкий и злой.
Будто сам Бог забыл включить свет и газ – и теперь город стынет, молча.
В подвале – ни окон, ни времени. Только скупой свет лампочки, что дрожит, как голос на исповеди.
На пальцах Вайса – кровь. Чужая. Ещё тёплая. Он вытирает руки о ватник, глядя на пацана, что лежит у стены, трясётся, как после ломки.
– Ну чё, мыш, откуда дует? – голос Вайса сухой, без нажима.
Словно не он только что влепил тому три удара по сути.
Пацан всхлипывает, шмыгает, но говорить боится. Глаз заплыл, губы – будто две сырые котлеты. Сопли тянутся по щеке.
– Я не хотел, брат… Клянусь, не хотел. Меня прижали… Я ж просто таскал, чё сказали…
Вайс встал. Плавно. Спокойно. Его движения – как у ножа: ни суеты, ни сомнений.
Засунул руки в карманы, достал пустую пачку. Морщится.
– Дэн, закури дай.
Дэн, что стоял в тени – крепыш с щетиной, как железная вата, – молча сунул ему "Беломор". Не дым – у них ритуал. Огонь – как печать.
– Этот тебя слил, Вайс, – говорит Дэн, не отводя взгляда от "мыша". – Через него всё утекло. И адрес, и товар, и время.
– Не он, – отвечает Вайс, щёлкнув зажигалкой. – Его кто-то дёргал. Как марионетку. А он – шавка. Кто-то держит поводок.
