В корпорации… но лучше не называть, в какой корпорации. Ничего нет обидчивее всякого рода корпораций, отделов, департаментов и, словом, всякого рода должностных лиц. Сегодня каждый частный человек считает в лице своем оскорбленным все общество. Говорят, весьма недавно поступила жалоба от одного проджект менеджера, не помню какой компании, в которой он излагает ясно, что священное имя его произносится всуе. А в доказательство приложил к жалобе огромнейший том какого-то постмодернистского сочинения, где через каждые десять страниц появляется проджект менеджер, местами в совершенно пьяном виде. Итак, во избежание всяких неприятностей, лучше корпорацию, о которой идет речь, мы назовем одной корпорацией. Итак, в одной корпорации служил один сотрудник; сотрудник нельзя сказать чтобы очень замечательный, низенького роста, несколько рябоват, несколько рыжеват, несколько даже на вид подслеповат, с небольшой лысиной на лбу, с морщинами по обеим сторонам щек и цветом лица что называется геморроидальным… Что ж делать! виноват петербургский климат. Что касается должности (ибо у нас прежде всего нужно объявить должность), то он был то, что называют вечный джун. Фамилия сотрудника была Босоножкин. Уже по самой ней видно, что она когда-то произошла от какой-то босоножки; но когда, в какое время и каким образом, ничего этого не известно. И отец, и дед, и даже шурин, и все совершенно Босоножкины не носили босоножек. Имя его было Даздраперм Даздрапермович. Может быть, читателю оно покажется несколько странным и выисканным, но можно уверить, что его никак не искали, а что сами собою случились такие обстоятельства, что никак нельзя было дать другого имени, и это произошло так. Родился Даздраперм Даздрапермович к ночи, если только мне не изменяет память, на 23 марта. Покойница матушка, очень хорошая женщина, расположилась, как следует, окрестить ребенка. Матушка еще лежала на кровати против дверей, а по правую руку стоял кум, превосходнейший человек, Иван Иванович Ерофейкин, служивший завхозом в роддоме, и кума, жена участкового, женщина редких добродетелей, Арина Семеновна Бледнобрюшкова. Родильнице предоставили на выбор любое из трех, какое она хочет выбрать: Моккия, Соссия, или назвать ребенка во имя мученика Хоздазата. «Нет, – подумала покойница, – имена-то все такие». Чтобы угодить ей, развернули календарь в другом месте; вышли опять три имени: Трифилий, Дула и Варахасий. «Вот это наказание, – проговорила старуха, – какие все имена; я, право, никогда и не слыхивала таких. Пусть бы еще Варадат или Варух, а то Трифилий и Варахасий». Еще переворотили страницу – вышли: Павсикахий и Вахтисий. «Ну, уж я вижу, – сказала старуха, – что, видно, его такая судьба. Уже если так, пусть лучше будет он называться, как и отец его. Отец был Даздраперм, так пусть и сын будет Даздраперм. Таким образом и произошел Даздраперм Даздрапермович. Ребенка окрестили, причем он заплакал и сделал такую гримасу, как будто бы предчувствовал, что будет джуном. Читатель может сам видеть, что это случилось совершенно по необходимости и другого имени дать было никак невозможно.
