Пролог.
–Речка, речка, унеси тревогу. – Сердце сжалось.
Это был голос бабушки. Она так научила меня в детстве – смотреть на воду и просить её о помощи, не глазами – сердцем.
И я закрываю глаза.
Вдох. Воздух наполняет лёгкие. Задерживаю дыхание. Лёгкие растворяются. Разжимается сердце, ощущающееся все это время как спазм. Его удары больше походят на вибрацию. Волна лёгкости и тепла наполняет моё тело. Следующая волна размывает моё тело. Расплёскивает его каскадом хрустальных потоков.
Тела нет. Есть я. Я – поток. Я – тепло. Я – покой. Исчезает движение времени. Его никогда и не было, если задуматься. Была иллюзия моего движения. И сейчас я начинаю двигаться по-настоящему.
Я вливаюсь в пространство, оно пульсирует темно-красным и принимает меня. Я касаюсь птиц, касаюсь деревьев, отражающихся в реке. Моё прикосновение оставляет рябь на деревьях, не на воде. Вода не принимает меня.
Я устремляюсь вперед, вниз, вправо, вверх…
Я заполняю собой все…
Я сливаюсь со всеми потоками воедино. Меня нет. Есть тихий гул. Это многоголосная песнь мироздания. И то, что называюсь «я» – его неотъемлемая часть жаждущая вместить в себя все…
Но только не воду…
Вода звучит диссонансом, ломающим мелодию этого мира…
Ломает…
Вода ломает поток…
Я…
Я появляюсь…
Это… Это больно… Обессиленное тело, за ним появляются… Появляются чувства, вязкое шевеление мысли выкристаллизовывается в фразу:
– Речка, речка, ну ты и тварь!
И это мой голос. Бабушка меня такому не учила. Этому меня научил морфий.
***
– Дядь Петь! – Юный и звонкий голос вырвал Петра из объятий зыбкого и неглубокого сна. – Вставай, дядь Петь!
– Андрюха, а ну отстань от человека! – Громкий низким голосом прогремел Геннадий – бригадир на пшеничных полях, где работал Петр. – Тебя зачем сюда прислали? Обед принести, или мешать людям отдыхать?
– Так обед же закончился, – виноватым голосом произнес Андрей. – А дядя Петя обещал книгу дать, по которой я научусь моторы ладить.
– Отстань, говорю! – Не унимался Геннадий.
– Не гоняй мальчишку, Ген. – Попросил окончательно проснувшийся Петр. – Он правильно говорит – обещал я.
Петр поднялся со своей временной подстилки, представляющей зимнюю телогрейку с изрядно истрепавшимися рукавами, разложенную прямо на невысокую свежую траву. Он отряхнулся от прилипших к штанам травинок и направился к своему ДТ-54. Погрузившись на половину в кабину, он вернулся назад держа в руках объёмную книгу в достаточно хорошем состоянии.
