Мужчина дёргает меня за волосы и вытаскивает свой полумягкий член из моего рта, давая мне отдышаться. Хотя его прибор не особо внушителен, и больше похож на вялую сардельку, но Вигар дикошарый, и при минете я большинство времени носом провожу в его густых, чаще воняющих потом зарослях паха, не имея возможности вдохнуть.
Небольшого роста и толстый мужчина разворачивает меня к себе спиной, перегибает через рабочий массивный стол, дёргает вниз бельё и сразу входит, что только от его бешеной прыти я сипло вскрикиваю. Он быстро и жёстко для своей физической формы и немолодого возраста движется во мне, сквозь зубы выплёвывая ругательства на армянском, который я понимаю лишь отчасти. Просовывает ладони между столешницей и моей прижатой грудью и сильно сминает их, своим надутым животом придавливая меня к твёрдой поверхности сильнее. Впиваясь пальцами в мягкую кожу. Я зажмуриваюсь и громко выдыхаю от каждого толчка.
– Мои пышные… дыньки… моя роза… – с сильным акцентом и с хриплой одышкой вырывается из него.
Я тем временем думаю на отстранённые темы. О том, что сегодня должна быть зарплата. И я хочу съездить в город, чтобы прикупить одежды к лету. За полгода я хорошо сбросила, и теперь легко умещаю свои формы в 52-й…
Мужчина содрогается с матом, шлёпая меня по мягкому месту, а после почти сразу выходит из меня. Снимает презерватив и выкидывает его в урну рядом со столом.
Пока я поднимаю на место трусики и опускаю чёрное, обтягивающее и не слишком длинное платье официантки, он обходит стол, грузно падает в кресло и хрипло говорит:
– Настенька, ты сегодня за Анюту выходи. Эта сука уволилась, ты пока за неё будешь.
– Уволилась? – выдыхаю удивлённо. Так вот почему она не ночевала сегодня здесь. Интересно, почему она так решила? Ей ведь некуда было идти. А потом смотрю на Вигара нахмурено. – Но у меня сегодня и так смена. Я ночь не спала, и не смогу ещё…
– Вот и решено, роза моя. Значит, и получишь больше в два раза. Всё, давай, давай, – хрипло смеётся он, прикуривая сигарету. – Поцелуй дядю Вигара и иди работай, девочка.
Подхожу, послушно, но недовольно чмокаю в щёку удовлетворённого мужчину, пахнущего сигаретами, ладаном и резким парфюмом, и выхожу из кабинета хозяина этого придорожного кафе-мотеля.
Его жена, тучная некрасивая женщина армянка, проходит мимо меня, направляясь к своему мужу и прекрасно зная, чем он иногда в нём занимается со своими работницами, лишь скашивает на меня недовольный взгляд. Потому что понимает, не я – так другая, не Анька, так другие, а она продолжает жить и рожать ему отпрысков, наверное, потому, что у него водятся неплохие деньги благодаря этому бизнесу, и он даёт её обеспеченную жизнь. Я тоже его терплю ради своего благополучия, но мне не приходится с ним жить, и на меня он не поднимает руку, как на неё регулярно.
