Сказка о пути, свете и тайне
Пролог. Та, что видит время
Жила-была девочка. Её звали Амелия. Ей было всего пять лет – но она уже умела видеть Время. Амелия с раннего детства была особенной. Не в цифрах на часах. Не в календарях. А в тенях, в отражениях, в дрожании света на стекле. Она могла смотреть на комнату и знать: «Здесь кто-то плакал два дня назад». Могла сказать сестре: «Ты завтра уронишь чашку» – и она действительно роняла. Сначала это казалось игрой. Взрослые улыбались, говорили: «У неё просто хорошая фантазия».
Но Амелия знала: её дар – это не игра.
Она отличалась с самого рождения. Её глаза были зелёными, как весенние леса, но в их глубине – как будто скрывались звёзды. Она училась быстрее других. Говорила на трёх языках. Считала в уме сложные примеры. Но главное – она чувствовала то, что другие не замечали. Иногда ночью, лежа в постели, она слышала, как время шепчет ей истории. Не как слова – а как чувства. Её сны были не снами, а окнами. Она не просто мечтала – она помнила то, что ещё не случилось.
Мама говорила: «Она смотрит, как взрослая, но улыбается, как дитя. Папа добавлял: «В ней что-то древнее. Как будто она уже была здесь». У Амелии были сёстры – Элизабет и София. Старшие, близняшки. Красивые, шумные, разумные. Но даже они иногда вздрагивали, когда Амелия говорила: «Не бери этот зонт. Он сломается в среду. Ты завтра забудешь ключ, если не положишь его в синий рюкзак». Иногда она пугала их. Иногда злила. А иногда – они гордились ею.
Но никто не понимал её по-настоящему. Кроме одного – Энара (имя означало – “Тот, кто пробуждён светом”). Он появился в её голове, когда ей было четыре. Сначала – как воображаемый друг. Мальчик, который знал, что такое одиночество. С которым можно было разговаривать, даже если никто тебя не слушает.
С которым можно было молчать – и быть понятым. Но Энар был не вымышленный. Он был ожидающий. Он знал, что однажды Амелия придёт. Пройдёт сквозь то, что люди называют невозможным. И тогда он проснётся. Иногда, когда Амелия засыпала, она видела не только Энара, но и тень другой фигуры – женской, с волосами, похожими на текущую воду, и голосом, что звучал, как песня из её любимой «Русалочки».
Эта фигура, называвшая себя Лирэйн, шептала: «Ищи меня там, где лёд поёт». Амелия никому не рассказывала о ней, но чувствовала, что Лирэйн – страж её дара, русалка из мира за Воротами, чья песня вплеталась в её сны, как нить в ткань судьбы.
