– … и заставляли рожать только от самых больших мужчин. Получались крепкие негры, которых использовали для работы. Это называется евгеника, – рассказывает отец, перекрикивая радио. Машина мчится по занесенной снегом дороге, то и дело взлетая на ухабах, и каждый раз мама хватается за ручку над дверью, а на заднем сиденье синхронно подпрыгивают Эва и Петер.
– А сейчас такое есть, пап? – спрашивает Петер. Он всегда взахлеб слушает отца, что бы тот ни рассказывал. Ему главное участвовать в беседе – хоть как-то. Типа он взрослый и его слушают, с ним считаются.
– Нет, конечно. Это же незаконно, – вступает мама.
– Жалко, – преувеличенно громко вздыхает Петер. Эва мельком смотрит на него и снова отворачивается к окну.
– Петер! – мама возмущенно оборачиватся, – разве непонятно, что это жестоко?
– Ничего не жестоко, – возражает Петер, – должен же быть от этих… людей хоть какой-то толк.
Эва прижимается лбом к стеклу, мама ахает, а папа начинает хохотать.
– Петер, ну ты не прав, не прав, – повторяет он сквозь смех, но почему не прав, так и не объясняет.
При очередном прыжке машины Эва бьется о стекло, морщится и садится ровно. Но через минуту опять, ссутулясь, отворачивается от своей семьи и ерзает, пытаясь устроится поудобней.
У нее болит грудь и поясница – перед месячными, пришлось даже с утра надеть трикотажный топ вместо бюстгальтера и принять обезболивающее. Она вообще не хотела никуда ехать, только лежать в постели, даже без телефона, просто лежать и смотреть в стену, но ее плохое самочувствие никогда не было поводом для пропуска семейного выходного. Короче говоря – ее не спрашивали. И вот Эва тоскливо смотрит на пролетающие мимо заснеженные поля, где изредка попадается прошлогодняя растительность, изломанная, уродливая, цвета ржавчины, одинокие кривые елки, вдруг – полуразрушенные хозпостройки и забытый трактор. Взгляд Эвы безучастно скользит по кромке снега у обочины. По радио начинает звучать песня «Starlight» Muse, которую они всегда поют с Мартой, это «их песня», но сейчас голос отца перекрывает мелодию и не дает услышать ни единого слова.
– Hoooold… Да, современные технологии, хоть и шагнули вперед, ни на что не способны! Только дурить людей! I just wanted to hoooold… Кто в них может поверить!
