Меня уволили по статье. Статья – как клеймо, как проклятие.
Причина – опоздание. Двадцать семь минут.
Никто не спросил, почему. Никто не выслушал.
Просто – увольнение. Без права на оправдание. Без права на ошибку.
Мне предложили сделку:
Поехать туда, куда едут не по желанию, а потому что выбора больше нет.
На войну.
Взамен – чистая трудовая книжка.
Пустая строка вместо жирного пятна.
Человеческое лицо вместо "дисциплинарно уволенной".
Я выбрала войну.
Я стояла у окна с телефоном в руке. Артур не брал трубку.
Второй гудок.
Третий.
«Да?» – его голос был сонный, смятый, будто он только что проснулся или, может, уже давно перестал ждать моего звонка.
– Прости. Мне надо ехать.
– Куда?
– Я не могу иначе. У меня нет выбора.
Тишина. Словно между нами пролегла пропасть, и слова падали в неё, не долетая.
Я хотела сказать, что люблю его. Что мне страшно. Что это неправильно.
Но сказала только:
– Прощай.
Война пахла металлом и пылью. Она начиналась не с выстрелов, а с униформы.
Ты надеваешь чужую одежду – и становишься другим человеком.
Ты входишь в чужой автобус – и уезжаешь не туда, а отсюда.
Ты смотришь на других – и понимаешь, что никто из них тоже не хотел быть здесь.
Когда я вернулась, он ждал меня.
Артур стоял у края платформы, как будто и не сдвигался с места всё то время, что меня не было.
Я увидела его – и сердце дало трещину.
Я бросилась к нему, обняла так крепко, как будто могла склеить себя обратно только через него.
И заплакала. Слёзы были солёные, горячие и стыдные.
Он не спрашивал, что было. Не упрекал.
Он просто держал меня.
Это было всё, что мне было нужно.
Это было не похоже на боевую операцию.
Скорее – на тихий ужас. Медленный, вязкий, липкий. Как сон на грани паники.
Мне дали приказ:
"Выведите детей из школы. Главное – чтобы вас никто не заметил."
Никаких подробностей.
Только карта. Здание школы. Красный крест – «вход».
Чёрные стрелки – «наблюдаемые зоны».
Я сразу поняла, что через главный вход – нельзя.
Враги были повсюду. Не в камуфляже, не с автоматами – в серых одеждах, с пустыми лицами, с глазами, в которых не было отражения.
Мы выбрали окно.
На втором этаже.
Класс географии.
Дети были тихие. Непривычно тихие. Смотрели на меня, как на последнюю точку спасения.
