В маленькой столовой дома по центральной улице сидели двое. Итан глядел на свой привычный завтрак, состоящий из хлеба, уже слегка остывшего фильтр-кофе и пережаренной глазуньи. Мэнди, жена Итана, не считала нужным заранее снять сковороду с плиты, отчего яичный желток становился совершенно сухим, а по краям белка образовывалась омерзительная коричневая корочка.
– Эта яичница ужасна, – неосознанно промямлил Итан и оцепенел от своих слов.
– Что ты сказал, дорогой? – Мэнди не расслышала внезапное оскорбление.
В ответ Итан принялся мычать, совсем растерявшись. Мэнди притворилась будто поняла неразборчивые звуки и, натянув уголки губ, кивнула. Ее мысли были отстраненными от реальности, знакомой до мельчайших деталей. Автоматизированные действия – разрезать, поднять на вилке, положить в рот, разжевать, проглотить, повторить – внушали Итану видимость присутствия жены. Он не доел, собрав остатки на краю тарелки, и поспешил покинуть столовую. Сбежать далеко он не мог. Его офис – комната так и не ставшая детской – находился через три двери по коридору. Быстро запершись в нем, Итан глубоко дышал, размышляя о своем поведении. Он не мог понять, как слова, ранее контролируемые, объединились в плохую компанию и в темном переулке сознания запинали его приличие до смерти. Итан уселся за узкий стол, в правой части которого отчетливо виднелись пятна кофе, прикрытые от пациентов стопкой нечитанных книг. Ошарашенный своим поступком, сегодня он забыл захватить из кухни стеклянный кофейник и уже намеревался броситься за ним, как раздался стук в дверь, и, не дождавшись разрешения, в кабинет вошла Мэнди.
– Я подумала, ты захочешь взбодриться перед сеансом, – она приблизилась, держа в руках забытое. Полоски солнечного света, просачивающегося через жалюзи, упали на лицо Мэнди, отчего та слегка зажмурилась, и Итан увидел скопление сухих морщин на коже век. Он с удивлением понял, что видит их впервые.
– Спасибо, – проговорил Итан, когда Мэнди ставила кофейник на положенное место. Простая благодарность показалась Итану скупой. Как бы извиняясь за брошенные за завтраком слова, он добавил: – Я люблю тебя, – и прочувствовал эту фразу как чужую, когда-то выученную им наизусть.
Мэнди снова улыбнулась в ответ, но Итан увидел не родную дугу ее губ, а глубокую складку под щекой. Отгоняя запустившийся в голове анализ собственных мыслей, он отпер ящик стола и достал карточку Бэбкока, пролистал до последней заполненной страницы и принялся ее перечитывать.
