Артём
Грозовые тучи застилают небо, превращаясь в серый туман вдалеке. Холод кусает кожу, но я практически не чувствую этого. Мой мир – оглох.
Вода продолжает высекать едва заметные линии, дробится о гранит и стекать вниз. Обрушившийся ливень придавливает к земле под ногами, сгустившийся воздух сдавливает лёгкие до тошноты. Тяжёлые капли с удвоенной силой бьют по поверхности зонта, затихают на краткий миг и снова бьют. Под ногами чёрная каша, такая же чёрная, как и само мероприятие. В воздухе растекается запах сырой земли, венков и пригоршни тлена.
Монотонно, бесконечно, давяще.
Я практически ничего чувствую, не слышу надрывных всхлипов, причитаний и прочего. Да же если бы и слышал, ничего от этого не поменялось. Собравшиеся не верят в смерть. Для них, её – нет. В неё никто не верит, пока она не столкнётся с кем-то нос к носу. Деньги, положение, человеческие качества – перед ней все равны.
У него всё было: деньги, власть, возможности, обширные связи в конце концов. А потом, всё это перестало иметь значение… Щелчок, миг, одно короткое мгновение и всё. Мы ничего не сможем забрать с собой… совсем ничего. Раньше не приходилось об этом думать, а сейчас не получается иначе. Мне кажется, я только теперь понял, что важно именно то, что ты оставишь после. Рано или поздно, не важно когда, но мы все будем там, а они: враги, партнёры, соседи, родные, любимые – останутся здесь…
Полтора месяца назад, наивный Артём считал, что после него останется сын…
Вдыхаю, глубже стараясь прогнать накрывающую волну. Это не то место, совсем не то, для таких эмоций. Возможно, я никогда не вытравлю это до конца, не соскребу, не вычерпаю до капли, как бы ни пытался. Засело под ребрами разъедая кислотой и не хочет уходить.
Уля отрывается от моего плеча, подходит к матери, аккуратно опуская подрагивающие ладони на плечи. Отворачиваюсь, не могу смотреть на болезненные глаза матери. Мой отец был уродом, но она всё равно его любила, чтобы он не вытворял, а вытворял он много, слишком много чтобы чаша весов давно перевесила, но мать…
Стискиваю зубы, глуша очередной шторм. Я так часто видел то, что видеть был не должен… вероятно поэтому не умею прощать. Взгляд съезжает с оградки на бесконечные венки, от которых веет ещё большим холодом.
