Мои легкие горят, каждый вдох обжигает, словно я проглотила раскаленные угли. Ноги заплетаются, но я не смею остановиться. Только вперед, только бежать, пока есть хоть капля сил. Я в цокольном этаже, в этом бетонном лабиринте, где нет воздуха, только запах сырости, хлорки и чего-то затхлого, едкого – наверное, страха. Моего страха.
Каждый удар сердца отзывается пульсирующей, жгучей болью в боку. Рука, прижатая к ране, липкая и теплая. Я не смотрю. Не могу. Мой мир сузился до этих темных, бесконечных коридоров, освещенных тусклыми лампами дневного света, которые мерцают, угрожая погрузить меня в полную тьму.
Я слышу только свой собственный стук крови в ушах, тяжелое, хриплое дыхание и скрип моих кроссовок по потрескавшемуся линолеуму. Иногда мне кажется, что я слышу его шаги позади. Медленные, методичные, приближающиеся. Но это просто эхо моего безумия, я знаю. Он… он остался там. Или нет? Этот вопрос сводит меня с ума.
Стены голые, бетонные, серые. Ни окон, ни признаков жизни. Только трубы, висящие под потолком, и иногда – двери. Тяжелые, металлические, с цифровыми замками, до которых мне нет дела. Я ищу выход, хотя не представляю, как он выглядит в этом месте. Выход из ада.
Я поворачиваю за угол, потом еще раз, потом еще. Коридоры похожи один на другой, как кошмарный сон. Мой мозг кричит: "Куда? Зачем? Ты загнана в ловушку!" Но я не слушаю. Мне кажется, если я остановлюсь хоть на секунду, то умру прямо здесь.
Пот течет по лицу, смешиваясь со слезами, если они еще остались. Пальцы сводит. Я пробую одну дверь – заперто. Другую – заперто. Только служебные помещения, склады, технические комнаты. Ни единой живой души. Неужели ни одна из этих чертовых камер наблюдения не работает? Неужели никто не видел, что произошло?
Я спотыкаюсь о собственную ногу, чуть не падаю. Коленки дрожат. Я прижимаюсь к холодной стене, чтобы отдышаться. Голова кружится. Вкус железа во рту. Это кровь. Или просто паника?
– Я должна найти выход, – шепчу я, и мой голос звучит чуждо, словно я слышу его впервые, – я должна.
Но куда? Все кажется одинаковым. Снова поворот, снова бетонная стена. Снова железная дверь без ручки, без единого намека на спасение. Только тупик.
Я смотрю на нее, и внезапно силы покидают меня. Мои ноги подкашиваются. Я сползаю по стене, прижимаясь к полу, который пахнет пылью и безнадежностью. Боль в боку нарастает, затмевая все остальное. Дыхание становится поверхностным.
