Глашина доля
Автор Юлия Сарана
***
Зимний холодный вечер. Покосившаяся изба черным пятном виднеется среди белоснежных сугробов. В маленьком окошке пляшет неровный свет лучины*, причудливыми тенями ложится на сгорбленную темную фигуру. Дряхлая старуха, чье лицо изрезано морщинами, как старая кора дерева, сидя на низенькой деревянной лавчонке, прядет пряжу*. Застиранный шерстяной платок накинут на узкие плечи. Ее узловатые, скрюченные пальцы покрыты мозолями, а длинные кривые ногти пожелтели от времени. Нить, на удивление, получается тонкой и крепкой. Равномерный скрип старой прялки* – убаюкивает маленькую девчушку. Светловолосой малышке не больше пяти лет. На ее еще по-детски пухленьких щечках виднеются ямочки. Когда она улыбается, кажется, что в избе становится светлее.
Последнее время девочка улыбалась редко. Ее мама умерла от сухотки*, перед этим долго и тяжело болела. Старуха приходилась девочке дальней родственницей, поэтому и приютила ее, из жалости. Но и тут люди говаривали, что не повезло девчонке. Лучше бы и вовсе сгинуть вместе с матерью, чем попасть в услужение старой Ведьме. По всей округе старуху давно иначе как Ягой никто не звал.
Жила она на краю села, почти у самой кромки леса. Избушка ее темная и ветхая, покосившаяся на один бок, не понятно по каким законам природы еще стояла. С одного боку крыша упиралась прямехонько в земляной вал. Почти сразу за небольшим клочком земли, огороженным густым частоколом, начиналось топкое вязкое болото. Опасное и таинственное, с тяжелым удушливым туманом, наводящим морок на любого, кто заплутает там, с тайными тропами диких зверей и множеством незнакомых ягод и грибов. Но сейчас оно замерзло и было укрыто толстым снежным покрывалом.
Печь, на которой лежала девочка, была теплой. Малышка время от времени осторожно переворачивалась с одного бока на другой, поджимая под себя ноги. Бабка вручила ей грубые толстые носки, которые явно были не по размеру и такую же большую знавшую лучшие времена безрукавку из козьего меха. Глаша – так звали девочку, странно смотрелась в этом, не по размеру, наряде. Но ее это нисколечко не заботило.
Старуха кормила девчушку два раза в день. С утра давала полбу* с сухарями и укрепляющий травяной настой. Насыщенный душистый отвар пах летом и луговыми травами: мятой, ромашкой, душицей… Во второй половине дня – отварную картофелину «в мундире». Большую, горячую. Глаша жадно откусывала картошку, обжигая пальцы, и блаженно прикрывала глаза. Хлеб, который пекла старуха, был пышным, белым. Ситный* хлеб сильно отличался от того, что обычно ели они с матушкой: ржаной или отрубной. Иногда вечером девочке перепадала кружка кислого козьего молока с краюхой* хлеба или сладкими сухариками. Но больше всего девочке нравились балабушки*.
