Переводчик Павел Соколов
Составитель Павел Соколов
© Таяма Катай, 2025
© Павел Соколов, перевод, 2025
© Павел Соколов, составитель, 2025
ISBN 978-5-0067-5144-6
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Предисловие от составителя и переводчика
Таяма Катай (1872—1930) – писатель, без которого невозможно представить японскую литературу начала XX века. Его имя часто связывают с зарождением натурализма в Японии, но творчество Катая гораздо шире любых литературных направлений. Он был летописцем человеческой души, мастером психологического анализа, художником, умевшим передать тончайшие оттенки чувств – от безудержной страсти до глухой тоски одиночества.
В этот сборник вошли образцы его малой прозы, в основном из сборников 1920-х годов – рассказы и повести, в которых сконцентрированы все главные темы его творчества: мучительная рефлексия, конфликт между долгом и желанием, невозможность любви без разрушения. Герои Катая – люди, разрывающиеся между социальными условностями и собственными страстями, между призрачным идеалом и несовершенной реальностью. Их переживания часто доведены до крайней степени напряжения, до болезненной остроты, но именно это делает прозу Катая такой пронзительной.
Особое место в его творчестве занимает природа – не просто как фон, а как живое, почти одушевлённое пространство, отражающее внутренний мир персонажей. Болота, сосновые леса, заросшие тропы, тихие сельские пейзажи становятся у Катая метафорами душевных состояний. Взгляните, например, на болото в «Болоте Асадзи» – оно то скрывает любовников, то становится символом утраты, то превращается в кладбище несбывшихся надежд.
Катай писал не только о любви, но и о её тени – о вине, о ревности, о неизбежности расплаты. Его герои обречены страдать, потому что слишком остро чувствуют, слишком глубоко рефлексируют. В этом смысле проза Катая – это всегда исследование боли, но боли, которая очищает и заставляет читателя сопереживать.
Стиль Катая – плотный, насыщенный деталями, иногда почти физиологичный в своих описаниях, – может показаться непривычным современному читателю. Но именно эта «неудобность», эта отказ от гладкости и делает его тексты такими живыми. Они не дают успокоиться, не предлагают лёгких ответов, но зато оставляют в душе след – как от прикосновения к чему-то слишком откровенному, слишком настоящему.
