Carthago delenda est*!
*Карфаген должен быть разрушен! – лат.
Марк Порций Катон Старший,
римский сенатор и полководец
Педро Кальдерон де ла Барка,
драматург
С чего начитается написание детективного романа? С сюжета, с завязки. Кошмарное загадочное убийство, чтобы кровища залила всю первую страницу! Кража чего попало, лишь бы оно было головокружительной ценности. Таинственное исчезновение шишки на ровном месте. Ну, с этим понятно.
Теперь: как писать? Вопрос этот не так прост, как кажется. Есть детективы, изобретенные Агатой Кристи: строго ограниченное число персонажей, действующих на ограниченном же пространстве – отель, поезд, пароход. На первый взгляд люди они все хорошие. Следователь, не обязательно профессионал, чаще просто так, посторонняя старушка, на протяжении всего произведения выдвигает версии, подозревает то того, то другого – и всякий раз логично! Но неправильно. Только на самых последних страницах он (она), подметив некие несоответствия в поведении и облике некоего безукоризненного джентльмена (реже – леди), суммирует их с предыдущими событиями на корабле, в отеле, в вагоне, а также с генеалогией подозреваемого и меню последнего совместного завтрака. Делается это при всех, типа: сейчас я расскажу, как всё было на самом деле. И рассказывает, вставляя в повествование детали, о которых Читателю вовек не догадаться. Все осуждающе смотрят на изобличённого негодяя (негодяйку). Ну, а дальше понятно: преступник (преступница) или заливается слезами и во всём признаётся, или выхватывает пистолет и пытается застрелить обличителя (обличительницу), или прыгает за борт и разбивается насмерть. Очень редко его (её) удаётся взять живьём и передать в руки правосудия.
Другой тип детектива практикуют мэтры постсоветской литературы, столпы жанра: А. Марринина, Д. Доннцова, Т. Устиннова, а также многочисленные литераторы к ним примкнувшие. Во-первых: расследуются, как правило, очень необычные, прямо-таки экзотические преступления. Во-вторых: улик, за исключением неизвестно чьих отпечатков пальцев, сомнительного фоторобота и камня, испачканного непонятно, чем, нет никаких. В—третьих: опрос свидетелей, если таковых, вообще, удаётся найти, только ещё больше запутывает следствие. Основной текст представляет собой набор бессвязных рассуждений на тему «кто бы это мог быть?». Ну, ещё сцены из личной жизни следователя (часто нескромные!), его (её) походы в магазин за… ну, вы догадались, за чем, а также душераздирающее описание жилищных условий. Только представьте себе: человек, выполняющий важнейшую для общества работу – розыск преступников – вынужден ютиться в жалкой n-комнатной квартирке с малюсенькой кухней, где едва помещаются диван, телевизор и джакузи. Переживания и самокопания присутствуют в той или иной мере на каждой странице.
