Серия 31
Ловушки и предсказания
0
Май 1814. Павильон. Утро. Санкт-Петербург.
Неприметный дом на Фонтанке. Кабинет Бенкендорфа
Генерал Бенкендорф разбирает картотеку, доставленную им из Риги в новое здание Секретной службы на Фонтанке. Вдруг раздается стук в дверь, и после разрешения войти появляется его новый секретарь – барон фон Тизенгаузен. В руках барона пакет.
Тизенгаузен: Ваше Превосходительство, срочное донесение из Парижа! Генерал Чернышев просит помощи!
Бенкендорф (морщась): Мон Шура по пустякам не тревожит… Что там? В двух словах…
Тизенгаузен (разворачивая письмо, но даже в него не заглядывая): Давеча при весьма подозрительных обстоятельствах не своей смертью умерла Жозефина. Бывшая жена Бонапарта.
Бенкендорф (сухо): Среди проигравших такое случается… Иные тайны не желают огласки, и носители их часто гибнут… Кто виновник, известно?
Тизенгаузен (чуть разводя руками): В этом-то и проблема! Все улики указывают на царя Александра!
Бенкендорф (с невольной усмешкой): В любом преступлении ищи, кому выгодно, – и какая же в том его выгода? Qui prodest?
Тизенгаузен (сухо): По слухам, Жозефина требовала для себя особого отношения и якобы угрожала царю, что разгласит нечто важное…
Бенкендорф (небрежно отмахиваясь): Да что она могла знать? Глупая женщина… После развода с Бонапартом ее отстранили практически от всего. Ну, возможно, что-то, сказанное нашим царем тому же Наполеону в Тильзите. Иль – в Эрфурте. У Государя язык без костей. Так сколько с той поры воды утекло…
Тизенгаузен (погружаясь в бумагу): По словам Чернышева, по смерти Жозефины вскрыли ее архив, а там обнаружились письма к ней от ее дочери Стефании Богарне. Судя по ним, муж Стефании Карл Баденский все это время был французским шпионом и выдавал Бонапарту все о наших передвижениях. В итоге Наполеон смог нанести Барклаю четыре серьезных поражения подряд, погубив половину Силезской армии. При этом Карл не участвовал в тайных советах по планированию операций, но получал сведения от своей сестры – государыни Елизаветы. А та, в свою очередь, узнавала их от своего мужа – нашего царя Александра.
Бенкендорф (недоверчиво): Офигеть… И зачем нашему царю, я вас спрашиваю, губить нашу же армию?
Тизенгаузен (столь же сухо): Возможно, все дело в том, что героем в войне должен был стать кто-то один. И до этой череды поражений в глазах армии это был, несомненно, Барклай. К тому же он со своей Силезской армией был в трех шагах от Парижа, Государь же с Богемской армией сильно отстал. В итоге же короткой февральской кампании силы Барклая оказались ополовинены, а сам он отброшен от города. Париж, сдавшийся в итоге без боя, брали части именно Богемской армии, а царь Александр въехал в город на белом коне. В войсках идет разговор, что ради такого царь мог пойти на предательство…
