«Ничего не кончается.
И даже когда нет рядом рук,
поднимающих тебя, упавшего, не плачь.
Не будет рук – будет верёвочка,
за которую можно удержаться.
Встань и иди дальше. Ты сможешь».
Елизавета Глинка «Я всегда на стороне слабого».
Поняться и идти
Глава 1
.
В неврологическом отделении детской городской больницы закончился завтрак. Убиралась со столов посуда, позвякивали тарелки, ложки, шаркала по полу швабра. Сквозь приоткрытые фрамуги тёплый ветер разносил по коридору сладкий аромат цветущих пионов.
В холле у сестринского поста трое ребят с любопытством прислушивались к разговору медсестер. Подошёл врач из соседнего отделения, положил на стол чью–то историю, взгляд мимолетно скользнул по подносам с лекарствами.
– Ого! Это кому столько?
– В восемнадцатую. Мальчик с ДНР у нас.
– Что с ним?
– Ноги, парапарез. Семья у него погибла, родители и брат пятилетний. Видеть никого не хочет. Психолог ходит, толку пока нет. К стене отвернётся и молчит.
– Сколько ему?
– Тринадцать.
Помрачнел, покачал головой.
– Ему бы с ровесниками подружиться с кем–то… Историю Бородину передайте, пожалуйста, – врач ушел.
Одна из медсестёр отправилась разносить лекарства, вторая осталась заканчивать работу. В тишине коридора мирно шуршали блистеры, таблетки с коротким пластмассовым стуком падали на дно стаканчиков.
Восемнадцатая палата находилась в конце коридора. Самое тихое место на этаже. Никита лежал, отвернувшись к стене, колени поджались к подбородку, взгляд застрял на едва заметной трещине.
Дверь приоткрылась, заглянула санитарка.
– Никита, ничего не надо?
Зашаркали казённые кожаные тапки, женщина вошла. Отодвинула кресло–каталку, влажная тряпка прошлась по тумбочке, сползшее одеяло легло на место.
Никита не шевелился.
– Зови, если что. Кнопку нажми, я приду, – санитарка сокрушённо покачала головой.
– Хорошо, – зубы сжались, рывком зашвырнул край одеяла на голову, пальцы вцепились в подушку, стиснули так, что отдало в локоть.
Принесли блокнот, он стал рисовать. От судорожного нажима грифели дырявили листки и ломались. Срывал, комкал страницу в шебуршащий комок, снова рисовал. Боль выплёскивалась.
В коридоре послышалось шушуканье, дверь приоткрылась. В образовавшуюся щель просунулась светло рыжая голова невысокого, пухлого мальчишки лет двенадцати. Серые треники с вытянутыми коленками, выцветшая красная футболка, пластиковые синие шлёпки. В руках бейсболку мнёт.
