***
Одиночек проще всего отыскать в толпе,
просветлённых – на рынках за станциями метро,
я узнаю ребенка в любом по его мечте,
северянина – по распахнутому пальто
это войско моё – и ведем мы священный бой
за нестройность, нескладность, за выродков пустоты,
если слышишь внутри барабаны – идём со мной,
вот кирпич, вот и глина – пора наводить мосты,
чтоб Медведица, не размявши небесных стоп,
покачнувшись, стряхнув звездопадами пыль времён,
робкий сделала шаг, и шаманы иных широт
вдруг забили бы в бубны, танцуя среди племён,
чтоб волна покатилась, смывая за слоем слой
этой лжи и смирения, что прижилось, прижглось,
но пока одиночки идут за своей толпой
… – Мне два яблока. А на сдачу – черешни горсть.
***
Я всего лишь отрезок прямой на плоскости, карте, на счастье
от быть не такой, как все, до потребности стать частью,
от целого мира внутри до вселенной в любом встречном,
от поиска смысла, пути до в горах смотреть на Млечный,
от влюблённости в голос, взгляд до пошли приготовим ужин
я становлюсь старше?
я становлюсь хуже?
от порывистых вдохов я – до выдохов под метроном
я упускаю главное?
я забываюсь сном?
от сильного ветра к морю, я видела, сосны гнутся
что останется вместо меня, если люди вокруг проснутся?
***
Мне не важно, с кем ты проснёшься сегодня утром,
мне не важно, где —
в моём ли сером, сыром
городе
или там, где цветущие вишни
превратили твой двор в церковь,
её алтарём
служит ли балкон, наполненный дымом,
ты, закуривая, просишь огня у неба,
слушая сплетни звёзд, ты просишь мира,
кому – неважно, я знать не хочу,
смело, но
мне часто кажется, ты – это просто сон,
хороший, добрый —
ну знаешь, приснится разное
но если я однажды всё же проснусь,
то в мире, где нет тебя, я жить отказываюсь
***
Расскажи мне, где грань между выбором и судьбой,
почему я в толпе, не желая идти за толпой,
почему я, не веруя в бога, не веруя в страх,
остаюсь игрушкой в холодных его руках
я же знаю, я видела: могут сбываться сны,
помню, как в январе шли дожди прошлогодней весны,
радость может рождаться среди февраля и пурги
между третьим и пятым ударом в тревожной груди
но меняется мир, расколовшись на сотню частей,
раньше шумен и полон был дом, а сегодня – ничей,
ни друзей, ни врагов; ровной стаей в чужие края
