Ходжа Насреддин и Посох Моисея

В начале своей книги автор должен дать некоторые важные пояснения касательно происхождения данного текста.

Один мой друг, не так давно служивший в Ираке, зная мой интерес к подобного рода вещам, прислал мне копию некоей виденной им рукописи. Он просил не распространять копии оригинала, ставшего ему доступным среди материалов для служебного пользования. Впрочем, это могли быть и секретные материалы: на месте «грифа» там был белоголовый орлан и надписи на непонятном для меня арабском языке. Где и при каких обстоятельствах были добыты материалы, спрашивать у друга совершенно неуместно и бессмысленно. Я полагаю, где-то в Багдаде или в Мосуле, но это лишь мои домыслы.

Материал представлял собой очень плохую по качеству фотокопию, видимо, сделанную буквально на коленке, впопыхах и при скудном освещении. В архив были запакованы тысячи фото станиц. На фотографиях присутствовал английский рукописный текст, написанный, по большей части, довольно разборчивым почерком. (Сейчас – в наш электронный век – так писать почти никто уже не умеет.)

Вникнув в содержание, я понял, передо мной оказался не вполне законченный роман, написанный одним из английских офицеров времен Первой Мировой войны. Автор не был писателем в полном смысле слова, но, как многие образованные англичане того времени, был не чужд литературному творчеству. По своей композиции книга, вероятно, должна была представлять нечто подобное «Рукописи, найденной в Сарагосе» Яна Потоцкого или сказкам «Тысячи и одной ночи». Единый роман составлен из нескольких повестей, объединенных одним героем, имя которому – Ходжа Насреддин.

На Востоке Ходжа Насреддин – широко известный многоликий персонаж бытовых сказок и анекдотов начиная примерно с XIII – XIV веков. Там он может предстать как в роли трикстера-хитреца, так и в роли настоящего дурака. Бывает он и глупым муллой, но бывает и мудрым советником. В России Ходжа Насреддин давно известен и любим по литературному образу из повести Л. Соловьева, где Насреддин слишком уж похож на русского, а точнее, на советского человека. Но и тут мы в простоте душевной принимаем его за почти сказочного персонажа. Приведенные же в настоящей рукописи свидетельства не оставляют сомнения, что этот конкретный Ходжа Насреддин, о котором пойдет речь, был реальной исторической личностью XIX века.