Воздух был настолько горячим и влажным, что его можно было разливать в бутылки и продавать любителям русской бани. Я уже был готов грохнуться в обморок, но тут мой взгляд зацепился за плакат на стене аэропорта. На плакате черноволосый господин светился белозубой улыбкой, а ниже значилось обнадеживающее заявление: «1000 лет счастья с Эмилио Карденосом».
Возле плаката, в полной готовности к счастью, стояли два солдата, вооруженные автоматами. На их лицах даже самый внимательный наблюдатель не разглядел бы и намека на полет мыслей и наличия каких-либо желаний. Такими же солдатами был усыпан весь путь от трапа самолета до входа в здание аэропорта, как будто какой-то великан решил сыграть в шахматы, но по забывчивости расставил только пешки.
Я снова посмотрел на плакат. Что-то в нем меня смущало. Ну да – это зубы господина Карденоса! Зубов на плакате было немало, однако один из них, передний, был слегка сколот. И еще меня смутил его взгляд: тревожный, напряженный, настороженный, как будто этот гладко причесанный господин искал среди толпы того, кто не верил в тысячелетнее счастье.
Таким же плакатом я мог любоваться, стоя в очереди на паспортный контроль. И этот плакат охраняли два неподвижных стражника – почти полные копии, стоявших снаружи. Передо мной в очереди изнывал солидный господин с дородными щеками и влажным от жары лбом. Он тоже рассматривал плакат, потом повернулся ко мне и заговорщицки сообщил:
– Я дантист. За триста долларов и полчаса исправил бы этот зуб так, что этот Карденос мог бы идеально улыбаться хоть тысячу лет.
Говори он по-английски с южным акцентом, когда сразу не поймешь – тебе угрожают или приглашают на барбекю. Тут позади меня раздался голос – сухой, скрипучий:
– Сеньор Гобернанте такой же человек, как мы. Он не идеален. И в этом его величие.
Обернувшись, я увидел смуглого, жилистого старика, кожа которого потрескалась от солнца, как высохшая земля. Взгляд его был жестким и вопросительным. Я поспешил заверить его, что полностью с ним согласен, а идеальные люди бывают только на картинах. Старик снисходительно кивнул и, как мне показалось, потерял ко мне интерес. Дантист ожидающе посмотрел на меня. Я перевел слова старика, и он с легким удивлением спросил, откуда я знаю испанский.
