Екатерина, попрощалась с Михаилом Васильевичем и направилась по длинному коридору к выходу. Проходя мимо помещения морга, она услышала глухой стук, словно что-то массивное упало на пол.
Сделав несколько шагов назад к двери морга, она прислушалась, стараясь уловить хоть какой-нибудь звук. Ничего не услышав, Екатерина медленно приоткрыла дверь и включила свет. На железном столе, где до этого лежал труп, никого не было. Она удивилась, ведь всего пару часов назад лично проводила вскрытие и никуда тело не убирала.
Она подошла ближе и замерла, увидев ноги, торчащие из-за стола. Её сердце забилось чаще, когда она приблизилась ещё на несколько шагов. Перед ней предстало мрачное зрелище: мужчина средних лет, примерно сорока пяти, лежал на полу. Его правая рука оказалась зажата под телом, а левая была отведена назад, словно он пытался оттолкнуться от чего-то невидимого. Колени его были согнуты, как будто он собирался встать.
– Что за чертовщина? – тихо прошептала она сама себе, чувствуя, как холодок пробежал по её коже. – Как это могло произойти? Ведь я точно помню, что он лежал на столе и никак не мог упасть!
На мгновение, задумчивая женщина заметила, как нога покойника дрогнула.
«Показалось?» – подумала она, внимательно глядя на труп.
Повернувшись к двери, она направилась к выходу, чтобы позвать охранника. Сама она была не в состоянии поднять столь тяжёлое тело и вернуть его на стол.
Проходя через дверной проём, она услышала звук, который заставил её сердце сжаться. Это был сухой треск, похожий на тот, какой издаёт дерево, когда его ломают. Но это было не дерево – это было нечто иное, что начало двигаться там, позади неё.
Екатерина обернулась. Через несколько мгновений за край стола медленно потянулась холодная, сероватая рука с лёгким голубоватым отливом. Она крепко сжала металлический край, будто пытаясь найти опору. Следом появилась другая рука, а затем показалась его голова. Глаза мертвеца, пустые и зловещие, остановились на ней, пронзив до самых глубин души. Страх сковал волю, лишил её способности двигаться. Она стояла как статуя, не в силах произнести ни слова, захваченная ужасом происходящего.
Труп поднялся. На его груди отчётливо виднелся длинный, от шеи до живота зашитый разрез. На лице не отражалось ни единой эмоции; оно оставалось неподвижным и холодным, словно маска. Лишь глаза, застывшие и пустые, как два куска льда, пронзали её своим взглядом, не выдавая ни малейшего признака жизни.
