Холод. Ужасный, пронизывающий холод белого кафеля, на который она рухнула. Холоднее был только взгляд его глаз – стеклянный, чужой, лишенный всяких чувств, кроме расчетливой алчности. Глаз мужчины, которого она любила больше жизни. Мужа.
Анна попыталась вдохнуть, но легкие наполнились не воздухом, а жгучей, разрывающей болью. Она видела его, склонившегося над ней, такого знакомого и вдруг такого отвратительно чужого. Его лицо не выражало сожаления. Только нетерпение. Рядом, закутанная в шелковый халат, стояла она. Марина. Ее лучшая подруга. Теперь его любовница.
"Ты должна была умереть тише, Анна", – равнодушно произнес муж, Максим. Он выпрямился, небрежно поправил манжету дорогой рубашки. "Просто уснуть. Но ты всегда была слишком упрямой".
Анна хотела кричать. Не от физической боли – от боли в душе, разрываемой на куски. "За что… Максим? Почему…?" – слова выходили хрипом, смешанным с кровью, капающей с подбородка на холодный пол.
Он усмехнулся. Отвратительная, мерзкая усмешка, которую она никогда прежде не видела. "Почему? Деньги, Анна. Все твои деньги. Твои дома, твой бизнес. Ты думала, я женился на тебе по любви? Ты была удобным банкоматом. А теперь… теперь все наше. Мое и Марины".
Марина подошла ближе, ее глаза блестели холодным, хищным торжеством. Она посмотрела на Анну сверху вниз, словно на придорожную грязь. "Спасибо, Анечка. Ты всегда была такой щедрой. Вот и сейчас поделилась последним – своим наследством и жизнью".
От их слов мир пошатнулся. Невозможно. Это не может быть реальностью. Ее Максим? Ее Марина? Предали. Убили. Забрали *все*. И не скрывали этого, уверенные в своей безнаказанности.
Она чувствовала, как силы покидают ее. Зрение мутнело, края обзора сужались в темный тоннель. Последнее, что она видела, – это как он небрежно вытер руки платком и, обняв Марину за тонкую талию, направился к двери. К их дому. Дому, который теперь принадлежал им. К жизни, которую они украли у нее.
"Будьте вы прокляты…" – прошептала Анна, обращаясь то ли к ним, уходящим в свою новую, украденную жизнь, то ли к несправедливой, жестокой судьбе.
Холод усилился. Не только на полу, но и внутри. Тьма поглотила сознание.
* * *
Влажный, цветочный аромат ударил в ноздри, такой густой, что казалось, его можно потрогать. Тело ощущалось странно легким, хрупким и слабым, словно чужим. Анна попыталась пошевелиться, но конечности не слушались.
