– Малыш, обещай маме, что сегодня ты ляжешь спать вовремя, договорились?
Я взъерошиваю черные кудряшки сына, пока он позволяет это сделать. Обычно он начинает извиваться и всячески избегать контакта, чтобы его поскорее оставили одного.
– Не обещаю, мама.
– Что? Это еще почему?
Сын закатывает глаза, как маленький профессор, и объясняет мне, что сегодня у него по расписанию выпуск передачи, в котором будут рассказывать про Землю и части света, и он просто не может это пропустить.
– А что будет, если ты не посмотришь этот выпуск? – уточняю у сына, делая максимально серьезное лицо.
– Тогда я буду глупым и не буду знать, сколько частей света на нашей планете.
– Но ведь я могу тебе это рассказать… – развожу руками.
– И сколько же?
– Эээ…
Я бросаю беспомощный взгляд на телефон. Вот бы взять его в руки и быстро вбить этот вопрос в поиске, чтобы не казаться в глазах сына глупой и необразованной!
– Ма-а-ам! – сын закрывает лицо ладонями, и мне становится жутко стыдно. – Их шесть, мама. Но некоторые считают по-другому, и получается семь.
– Если ты все это знаешь, тогда зачем тебе смотреть эту передачу?
– Чтобы знать еще больше. Как я стану политиком, если не буду знать таких простых вещей?
– И правда… – соглашаюсь с ним. – Но если ты не выспишься, то можешь проиграть завтрашний турнир по шахматам. Ты понимаешь это, Камаль?
– Я выиграю! – сын упрямо поджимает губы, сведя брови к переносице.
Я сдерживаю усталый вздох. Быть мамой начитанного мальчика – тот еще квест, потому что каждый раз меня не покидает ощущение, что он знает и понимает этот мир куда больше, чем я сама.
– Не забудь надеть на турнир слуховой аппарат, – напоминаю сыну, предчувствуя бурю при упоминании важного элемента в жизни Камаля. – Знаю-знаю, что ты все и так слышишь, но на важных мероприятиях, таких, как экзамены и соревнования, ты должен всегда быть на чеку.
Телефон на полке разрывается от десятого по счету звонка, и все потому, что я уже дико опаздываю на важную конференцию.
Опустившись перед сыном на корточки, уточняю:
– Ты не поцелуешь меня на прощание, верно?
– Не-а, – качает кудряшками. – Мама, я устал разговаривать и целоваться.
«Да, твой папа меня тоже этим не баловал», – проносится в мыслях, когда вижу молчаливое осуждение в карих, по-взрослому внимательных глазах маленького сына. Даже глаза в этом мальчике, которого я рожала с таким трудом – и те отцовские, темные, с черной глубиной. Обидно до слез, ведь мои глаза – ярко-голубые.
