***
Юрию Арустамову
Вся покрыта осенними листьями
Отдыхает под вечер земля,
И стоят, будто вечные истины,
Вдоль дороги лесной тополя.
По вечернему небу подковою
Белый парус – кораблик плывет.
Это облачко формою новою
Нам себя навсегда раздает.
И так хочется высказать, выплеснуть
Весь восторг свой любому крыльцу,
Примоститься на нем, как на пристани,
И чтоб слезы рекой по лицу.
Здесь всё правда, и слово заветное
Прямо к Богу летит в небеса.
И поэтов, – наверно, поэтому —
Так пронзительны здесь голоса.
29 июня 2009–28 августа 2011 г.
ПАМЯТИ АВСТРИЙСКОЙ ИМПЕРИИ
Евгению Витковскому
Говорящий безупречно по-немецки господин
Коротает поздний вечер, он несчастен, он один,
Его усики, как спицы или стрелки у часов,
У него глаза лисицы, в сердце – дверка на засов.
Нет, ему не улыбнуться: трость, перчатки, котелок,
Чашка чая, торт на блюдце, очень медленный глоток.
Ах, Богемия, ах, горы, далеко до Мировой,
В город Вену мчит нас скорый, бьет на стыках чардаш свой.
Нет войны еще в помине, нет обстрелов и смертей.
В ресторане сумрак синий, скука, несколько гостей.
В красных розах занавески, в канделябрах свечек воск…
Будет Прага петь по-чешски, отряхнув немецкий лоск,
Будет Лемберг герб орлиный крыть с холопской прямотой,
Будут горы Буковины под румынскою пятой.
Но еще беда не близко, далеко еще беда…
Ночь империи Австрийской. Скоро Вена, господа!
5 ноября 2010 г.
***
Марокканский еврей курит пряный кальян,
Он сидит на полу на подстилке протертой.
Ты его пожалей, он бездомен и пьян,
У него нет жены и товаров из Порты.
Ночь висит за окном, как ненужный платок,
Ах, узоры её – все в изысканном роде!
До чего же старик в этот час одинок,
Он продрог, как листок, но, как нищий, свободен.
Где-то вера отцов свой справляет шабат,
За стеною француз ублажает молодку,
А ему хорошо, есть кальян и табак,
И заезжий русак дал сегодня «на водку».
Это он так сказал, бросив стертый динар,
Что за странный язык, что за странное слово!
Разве может оно уберечь тех, кто стар,
Для кого в небесах утешенье готово?
15 ноября 2010 г.
НАШЕСТВИЕ
И бежать, спотыкаясь и падая, голосить, вспоминая опять,
Как внезапно, нежданно, нагадано, налетает неведомый тать,
И потом, как идут окаянные грозным клином в железном строю,
И как гибнут родные, желанные друг за другом в неравном бою.
На пожарищах дымом уложится след нежданных недобрых гостей,
