I
К редактору газеты «Времена и нравы» заглянул внештатный корреспондент и такой же фельетонист Полуяков.
– Гурьевич, нужен рассказ в субботний номер?
Редактор кивнул, черкая листы вёрстки свежего номера. Полуяков представил его взору лист, на котором посредине имелось единственное слово «Муха».
– Заголовок вижу, где текст? – спросил редактор.
– Текст и заголовок – единое целое, – ответил Полуяков.
Редактор перевернул лист и, не найдя ничего, кроме мятой белизны, вернулся обратно.
– «Ахум», – прочитал он задом наперёд.
Судя по вопросительному взгляду, который редактор обратил на Полуякова, этот подход ничего не прояснил. Однако Полуяков гордо улыбался и молчал, что подталкивало остановившуюся редакторскую мысль на фразе «Не пойдёт!», к дальнейшему размышлению и отысканию смысла в столь загадочном одиноком слове на обширном белом листе. Редактор бросил взгляд на календарь: «Первое июля. Не первое апреля. Шутки в сторону!». Взведя очи в потолок, он мгновенно промчался по спискам имён и фамилий лиц, хоть чем-то известных в городе, но и там ничего не сопоставилось со словом, загадочно лежавшем перед ним. Разве фамилия заведующего городским отделом автобусных остановок Мухоморова, но тогда следовало расположить рядом слово «мор», а если это ребус, то между словами «муха» и «мор» поставить знак сложения. Исчерпав познания и смекалку, редактор прямо спросил:
– Что за ребус?
– Рассказ, – лаконически, как само произведение, отвечал Полуяков.
– Уверен?
– Вполне. Рассказ в стиле «новая эпоха» – «нью эйдж». Новое направление литературы, подразумевающее непривычные формы подачи материала, с одновременным вовлечением читающего в процесс. Как видишь, Гурьевич, на листе нет ничего, кроме слова «муха». Вроде «Чёрного квадрата» Малевича. Ничто не отвлекает, не затеняет, не заслоняет главного. Читатель, глянув на этот лист, мгновенно начнёт думать: зачем здесь слово «муха»? для чего? что это значит? А в его мозжечке будет пульсировать: «муха», муха», «муха». Тотчас явится перед мысленным взором читателя сам предмет – муха собственной персоной. Читатель начнёт припоминать, как она летает, жужжит, надоедает по утрам, вползая в раскрытый рот спящего, как бегает по кухонному столу и как при этом, в короткий момент отдохновения, с удовлетворением потирает лапки одну о другую, словно человек. Вот это и есть вовлечение читателя, сопереживание и сотворение произведения, под названием «Муха».
