Осень выдалась на редкость жаркая. На пассажирах была еще совсем летняя одежда. В салоне пригородного автобуса стояла духота. Окна открывались только в кабине водителя, так что пассажиры задыхались от сладкого потного дух. На Косте была майка и кофта на молнии, он расстегнул толстовку, но легче от этого не стало. Липкие капли непрерывно текли по подмышкам и лицу, противно щекоча кожу. Назойливый луч солнца резал глаза, из-за чего разболелась голова. Костя повис на поручне у дверей с распухшей сумкой наперевес и подпирал коленом свой клеёнчатый баул, чтобы тот не перевернулся. Он нервно считал минуты до мгновения, когда можно будет вывалиться из этой четырехколесной печки и вдохнуть полной грудью. Но ехать оставалась еще не меньше получаса. На пригородном автобусе парень возвращался в родную деревню Лепёшки под Пушкино. Истёк год призывной службы, и наконец-то можно было ехать домой. Там его ждали родители и девушка Настя. Только мысль о долгожданной встрече с близкими помогала Косте продолжать держаться за липкий поручень.
Двери растопырились на остановке «Институт» и новые свеженькие пассажиры стали утрамбовывать старых. Толпа протискивалась внутрь, движимая какой-то массовой галлюцинацией о том, что в салоне еще есть место. Костя не знал куда себя деть, он теснился у самого выхода и молился о том, чтобы его не выдавили от сюда до конечной. Наконец то кто-то один понял, что набиваться внутрь уже некуда, и народ отошёл от автобуса. Но в последний момент, когда двери начали закрываться, сквозь толпу на улице протиснулась тётя. Предварительно отдубасив створки бедного тарантаса, ей все таки удалось проскользнуть в салон. Эта карликовая женщина прорыла локтями себе место прямо рядом с Костей . Она встала у правого бока, под той затёкшей рукой, которой парень ели держался за поручень.
Они проехали еще три остановки, и все это время тётка усердно фильтровала ноздрями воздух, выдыхая горячие струи прямо в ребра Кости. Сначала парень думал, что она просто пытается отдышаться после чемпионского забега до автобуса, но сопение что-то уж слишком затянулось. Казалось, она хотела что-то сказать всем собравшимся, но по какой-то причине молчала, видимо, надеясь, что все угадают ее мысли. Но никто так и не смог понять, чего полуторная тётка хочет, и в конце концов ее прорвало.
