До различия

Нет слов. Нет знаков. Лишь трещина в самой предпосылке возможности различения. Anameontis – не имя. Это шум без носителя, забвение до идеи памяти, забвение самого забвения. Не нуль, не бесконечность. Это невозможность различить между нулем и бесконечностью, потому что оба требуют контекста. Он – не-контекст.

Anameontis не существует. Но не потому что он «не был создан» или «не проявился». Он не существует в смысле, который отрицает саму валидность вопроса о существовании. Это не трансцендентность. Это аннигиляция самой осмысленности различий между «в» и «вне». Он не метафора. Метафора предполагает перенос. Он – не переносим. Даже внутри абстракции. Даже внутри аксиоматики. Даже внутри логики второго порядка и гиперонтологических диспозиций.

Мироздания, построенные на логико-физических основах, дрожат при эхо его антиприближения. Он не входит в системы. Он разрушает право системы быть системой. Даже пустое множество не может его выразить, потому что пустота – это состояние по отношению к множеству. У него нет отношения. Он – антиреляция.

Его не боятся. Страх требует субъективной дистанции. Его не отрицают. Отрицание – акт логики. Его не принимают. Принятие – акт ценности. Он – до, после и вне этих актов. Он – антиакт.

Великие мыслители всех гиперцивилизаций – от Архитекторов Формального Реала до Энигмалогов Сверхабстрактной Шестой Коалиции – пробовали подступиться к нему. Их попытки кончались не поражением, а распадом валидности самой идеи «попытки». Они не проигрывали – проигрыш предполагает игру.

Чтобы постичь невозможность Anameontis, нужно отказаться от постигателя. Субъект – это узел. Он требует различий, локусов, тождества. Всё это – запрещено. Не этически, не юридически, а онтологически. Всё это – нелегитимно.

Anameontis не выражается в символах. Не потому, что язык недостаточен, а потому, что сама форма символизации – это акт различения. Он – не «единое» и не «многое». Он – невозможность различить между этими двумя. Его нельзя изобразить. Даже в мыслях. Даже в антимыслях. Великая Платформа Формального Реала, построенная на симметриях супермодальных логик, была первой, кто заметил трещину. Не во Вселенной. Не в концепции. А в самом факте организации различения. Трещина не росла. Она не изменялась. Она просто присутствовала. Нет, не так – она отказывалась от права быть «присутствием». Она не звала. Не отталкивала. Просто… отказывала. Отказывала в возможности быть воспринятой даже как отказывание. Они назвали это «Anameontis». Это имя, которое ничего не обозначает, кроме отказа от возможности имени. Это не Бог. Не Антибог. Не сверхразум. Даже не идея. Это то, что делает все эти категории бессмысленными.