Катарсис Войны

Катарсис Войны

Андрей Макиенко

От автора

Однажды человеческая жизнь перестала быть чем-то из области наслаждения и мгновенно перетекла в плоскость непрекращающейся борьбы. Вместо тихого созерцания красоты этого мира неизвестная система навязала человеку нарратив иных ценностей. С самого рождения мы в бегах, которые невозможно выиграть. На любые неудобные и здравые вопросы накладывается табу и клеймо презрения. А безграничное искусство человеческих смыслов преобразовалось в незыблемые директивы иносказательные директивы. Мы стали заложниками чужих желаний, завуалированных под наши собственные. Свободу променяли на мимолетное блаженство. Эх, человек! Одумайся! Я верю в тебя и в то, что обязательно настанет час, когда спадет та пелена обмана, и с чувством радости и любви ты окунешься в бесконечность. Ведь ты и есть та самая бесконечность…

Глава 1

«Тридцатые годы XX века – это время начала зарождения духа реваншизма внутри германского общества. Былое величие нации было запятнано поражением в Первой мировой войне. Поэтому, аристократия совместно с учеными всех мастей поставили перед собой цель возродиться, как общество чистой атланто-нордической крови. Такая идеология требовала конкретных действий, которые должны были не только удивить остальной мир, но и подчинить».

Июль 1939 года. Ночь. Зловещие раскаты грома растревожили пространство внутри региона земли Баден-Вюртемберга, что на юго-западе Германии. Молнии, разрывающие своей мощью Шварцвальд, олицетворяли нескончаемую битву между землей и небесами. Картина густых лесных массивов, покрывающих гористую местность на фоне волнующегося неба, одновременно вызывала страх и восхищение. Стена дождя, казалось, будто разрезала на части кроны неокрепших деревьев, срывая ветви с вершин. Порывистый горный ветер, рвущийся в долину, искал тех, кого принесет в жертву на милость местным богам. Размах стихии настолько велик, что казалось будто слышен стон прошлого и настоящего…

Каждый уголок «Черного Леса» пропитан легендами и мистикой. Тысячелетиями он таил в себе нечто более древнее, чем сама история. Именно здесь, вдалеке от цивилизации, теософы, скрывающие под своей личиной чувство величия и превосходства над остальными, намеревались достать из глубин древности нечто, что неподвластно ни описанию, ни пониманию науки того времени. Адепты замышляли то, что было под запретом здравого человеческого рассудка.