Шырван-кызы: Песнь о Стальной Деве Шырвана
В горах Шырвана, где орлы парят,
Где ветер шепчет сказки древних лет,
Родилась дева, чья судьба – сиять,
Чей меч, как молния, чей дух, как свет.
Шырван-кызы, дитя суровых скал,
Впитала силу гор, их твёрдый нрав.
Она росла, как горный водопад,
Свободной, дерзкой, воле не предав.
Отец её, прославленный батыр,
Учил её владеть клинком и луком,
И видел в ней не нежный, хрупкий мир,
А воина, что станет грозным звуком.
Когда враги, как саранча, пришли,
Огнём и кровью землю оскверняя,
Шырван-кызы свой гнев в кулак сжала,
И клятву дала – родину спасая.
Она надела сталь, что холодна,
Но сердце девы пылало жаром мести.
Её коса, как уголь, что черна,
И взгляд, как лёд, не знает места лести.
Вперёд, Шырван-кызы, на битву в бой!
Твой меч, как серп, врагов безжалостно косит.
Твой крик, как гром, над горною грядой,
И страх в сердцах захватчиков он носит.
Она сражалась, словно дикий зверь,
За каждый камень, за родную землю.
Её отвага – яркий, жгучий свет,
Что тьму развеял, словно злую темень.
И пали враги, сражённые ею,
Перед силой духа, что не сломить вовек.
Шырван-кызы, как солнце, засияла,
И мир вернулся в край родной навек.
Так помнят в Шырване о деве той,
О Стальной Деве, что врагов разбила.
Шырван-кызы – легенда, что живёт,
И в сердце каждого героя поселилась.
И если враг посмеет вновь прийти,
На землю эту с жадностью глядя,
Шырван-кызы восстанет из земли,
И меч её вновь засияет, как заря.
***
Амаласунта: Песнь о Готике и Скорби
В Равенне, златом сияющей когда-то,
Где готы правили, как львы в своей палате,
Росла Амаласунта, дочь Теодориха,
В ней кровь Амалов текла, как горная река.
Умна, как греческая муза, прекрасна, как заря,
Она читала Платона, забыв про топоры.
Владела латынью, как Цезарь своим войском,
И видела будущее, сквозь времени полоску.
Но судьба, как волк, крадется в ночи,
И горечь ждала её, впереди, вдали.
Отец, великий король, ушёл в мир иной,
Оставив ей трон, и сына, ещё младой.
Регентом стала она, за юного Аталариха,
И правила мудро, избегая лихих.
Но готы, воины, привыкшие к войне,
Не приняли женщину, на троне, в тишине.
Они жаждали битв, и крови, и славы,
А ей хотелось мира, и мудрой управы.
Она звала учителей, из Рима, из Греции,
Чтоб сына учить, и дать ему просвещение.
Но готы роптали: «Зачем ему книги?
Пусть учится биться, и точит клинки!
