Мария I. Королева печали

Что касается моей дочери-принцессы, то она законная дочь короля, и, поскольку Господь наградил ею нас, я вновь вверяю ее королю как его дочь, чтобы он мог поступать с ней для своего блага. Ни ради своей дочери, ни во избежание мирских невзгод или неудовольствия короля, которое это может вызвать, я не стала бы подвергать опасности свою душу.

Екатерина Арагонская

Самые ранние воспоминания Марии о блестящей церемонии при дворе отца относятся к тому времени, когда она была еще совсем крошкой. Она вспоминала, как путалась в своих шелковых юбках и хваталась за руку матери, приветствуя важных незнакомцев. В тот особый день она оказалась в центре всеобщего внимания. Она вспоминала, как все придворные кланялись ей, когда она ковыляла мимо них, а также как великан в одеждах из золотой парчи, ее отец-король, откинув голову и смахнув слезу, от души смеялся над ее словами.

– Вы спросили французского посла, является ли он дофином. Вы так и заявили ему: «Если вы дофин, я хочу вас поцеловать», – как-то в феврале, семь лет спустя, рассказала ей мать, эта святая женщина, улыбаясь приятному воспоминанию.

Мария любила, когда мать улыбалась. Улыбка озаряла ее лицо, делая его почти красивым, несмотря на то что мать была уже очень старой и нередко выглядела измученной и печальной.

Встав на колени рядом с матерью на подушки сиденья под окном, Мария через ромб оконного стекла бросила взгляд на дворцовые сады, где фрейлины королевы играли в пятнашки под одобрительные возгласы какого-то кричаще одетого молодого человека.

– А я действительно должна была выйти за дофина?

– Да, – улыбнулась мать. – Вы должны были стать королевой Франции, но Господь предначертал вам более великую судьбу.

– Да. Я собираюсь стать императрицей Священной Римской империи, королевой Испании, а также королевой Англии! – Мария прикоснулась к золотой броши на бархатном лифе платья, на которой было написано «Император» и которую она всегда носила в честь своей помолвки. – Когда я поеду в Испанию?