Каждый понедельник ещё затемно Донара, которую только мистер Джобс называет Данаей, приятно растягивая это имя, держит путь в Биг Беар на своём стареньком «камри». Эту работу она нашла пять лет назад по объявлению, в котором говорилось, что для семидесятипятилетнего мужчины требовалась сиделка на двадцать четыре часа. Почему-то Донара воспринимала неподвижно прикованного к больничной койке мистера Джобса как вернувшееся воплощение её забытых воспоминаний, такое же отчуждённое и одинокое, в образе покинутого старика, живущего на вершине горы. Женщина сомневалась, но тем не менее решила пойти на эту работу, ведь за пять лет на чужбине и мечтать не могла о такой высокой оплате.
Маленький дачный городок, куда она спешила, ютился в горах Сан-Бернардино в окружении леса и уединённого озера. Избалованные калифорнийским солнцем жители зимой спешат сюда порадоваться снегу, а летом – насладиться свежим горным воздухом и рыбалкой. Уже который год дети не отдыхают. Супруг хмурится, обижается и даже ведёт себя враждебно вместо того, чтобы понять и поддержать их. Очень часто мы не в силах объяснять своим детям те или иные поступки. После смерти матери он стал совсем невыносим: если ему грустно, то грустить должны были все, словно Земля крутится вокруг него. В какой-то степени она жалела мужа, ведь он всю свою жизнь прожил за спиной обеспеченного отца, которого уже нет. Там, на родине, работая в офисе, он ничего тяжелее ручки в руках не держал. Здесь, на чужбине, ему приходилось зарабатывать кровью и потом, получая при этом копейки.
Из глубины лет появились очертания молодой чувственной женщины, бурно увлечённой своим супругом. Казалось, эта женщина не имела ничего общего с ней, будучи глубоко похороненной в другое время и в другом пространстве. Суета днём, суета ночью… Хотя это не так уж и трудно – быть чувственным, когда весь день слоняешься без дела. Эх, Игит, Игит… Настоящий мужчина ты лишь в постели!
В последние годы в связи с работой в Биг Беар каждую пятницу вечером, возвращаясь домой, женщина печально смотрела на своих детей, словно на сирот. Среди них отличалась маленькая шестилетняя Гоар, которая встречала и провожала мать с горькими рыданиями. Каждый раз, когда она вспоминала заплаканную дочь, её лицо омрачало чувство вины.
