Посвящаю сестре, единственной и любимой! Светлая тебе память, Настя.
Мне не хватает рядом одного родного человека, который умеет хорошо посмеяться, в том числе над собой, искренне радоваться и удивляться простым вещам. У меня до сих пор нет слов, чтобы передать то, что испытывают люди в течение жизни, теряя близких. И знаете, это не обязательно может быть родитель или родственник, и этот человек не обязательно должен умирать. Можно испытывать утрату десятки лет, так и не очухавшись, теряя, например, связь с отличным другом, или по глупости упустив любовь всей жизни, того хуже – самого себя. Господи, как мне будет всегда не хватать тебя, сестра!
Каждый день я сталкиваюсь с бытовыми вопросами и мелкими делами, а в мыслях ее комментарии на мои решения и слова. В кинотеатрах города выходит новый фильм, а я тем временем думаю, о том, как бы Настя его оценила. Наблюдая за ее подругами в социальных сетях, я точно знаю, что бы она сказала о их новой причёске или решении переехать в Питер. Как будто она осталась жить невидимкой в моей голове. Она так и останется тридцатилетней, которая ушла почти сразу после своего дня рождения при загадочных обстоятельствах от странной болезни, пришедшей внезапно и прогрессирующей быстро, которую так и не разъяснил мне консилиум врачей. В свой роковой тридцатый день рождения она сказала такую дебильную фразу: «А я и не думала, что доживу до тридцати».
А я так и не узнаю, а могла бы она измениться когда-нибудь? А могли бы измениться её планы, мысли, вера и работа? Вдруг она бы открыла свой бизнес, как и мечтала? В моей голове она всегда будет говорить мыслями той молодой совсем девочки художницы с розовыми волосами, она выглядела на пятнадцать лет и навечно осталась такой.
Мы на море хотели опять ехать за той безвкусной футболкой «Ведьмы не стареют», которая ей приглянулась у африканских продавцов на побережье.
Грустно всё это…
В тот темный ноябрьский день я признала потерю сестры. Я с усердием прошла все стадии горя, как и положено, сначала просто держалась, в какие-то месяцы отпускала, тогда даже казалось, что я забываю о том кошмаре, но волна переживаний о случившемся возвращалась вновь и вновь, меняя лишь свою силу.
Я думаю, фоновая тоска, с которой мне приходится жить глубоко в душе, она не уйдёт. Также я теперь понимаю для чего люди поминают усопших, для чего вообще придумана вся эта пугающая ритуальность, – чтобы, стиснув зубы, жить дальше.
