Небо красно поутру

Неудивительно, что Линча сразу сравнивали с Кормаком Маккарти.

The Sunday Times (Ireland)

Один из величайших писателей современности.

Marianne

Книга написана в тональностях пышных и поэтичных, поэтому я наслаждаюсь ею не спеша, предложение за предложением. Ощущение истории у Линча – и громадных разломов в обществе, которые повлияли на всех до единого персонажей романа, – умное и грамотное, но в плане стиля он пошел на реальный и удивительный риск.

Колм Тойбин

Фразу Пол Линч выстраивает совершенно виртуозно, унаследовав этот дар у таких авторов, как Кормак Маккарти, Себастьян Барри и Дэниэл Вудрелл. За этим писателем имеет смысл следить – он застолбил себе собственный участок.

Колум Маккэнн (автор романа «И пусть вращается прекрасный мир»)

Классическое повествование, суровые люди, и призраки, что их преследуют, и времена, что их создали, мощно явленные, выписанные языком, требующим к себе внимания. Линч – бард, он склонен к хитроумному и вдохновенному выбору слов, у него собственные ритмы и угловатая, строгая музыкальность.

Дэниел Вудрелл (автор романа «Зимняя кость»)

От этой книги искрятся и пылают литературные синапсы. Выкованный в пламени своего собственного языка, нового и удивительного, Пол Линч дотягивается до корней, ветвей и кряжей всего – и развертывает знаковый шедевр.

Себастьян Барри (автор романов «Скрижали судьбы» и «Бесконечные дни»)

Как ответил Маккарти Фолкнеру, так и Линч предлагает ответ Маккарти, убедительней которого мы в литературе еще не видывали. Линч не жертвует ни жесткостью, ни угрозой, нагнетая эмоциональное давление, какое по временам едва ли не сокрушает. Линч – удивительный талант, колдовски владеющий языком и наделенный выдающейся художественной цельностью. Это работа мастера.

Мэтью Томас (автор романа «Мы над собой не властны»)

Изумительная, выразительная проза Пола Линча склоняется ближе к поэзии… Выдающееся достижение. Увлекательный сюжет излагается красивейшим причудливым стилем.

The Sunday Times

От этого чтения не оторваться… сочетание поэтического и жестокого. Здесь без стеснения используется чувственный аппарат XXI века для подрыва условностей «исторического» романа.