Там, где сонные звезды мягко стелются по влажной траве, там, где яблоки на зуб свежи и хрустки, не останавливай свой шаг, о, путник!
Здесь делят ночь и день пополам древние драконы.
В глазах их вся боль мира, заглядишься в них, робкий путник и пропадешь.
Слезы их орошают сказочные земли всего старолесья. Терпкие корни деревьев мира пьют благословенный дождь, как молоко матерей.
Здесь зародился маленький народ, и мечи их в ножнах истерлись и покрылись мхом. Ибо нет на этих землях войны, только мир и песни.
Песни народа
Слушай же их путник:
«Мята, любыск, старый мох
Скрой наши шаги от скитальцев и зверей
Наши глаза- море аметистов, наше дыхание- бег лани!
Поем эту песнь и сердце болит, омой его слезами, дракон.
Великий дракон древнего мира!
Все драконы мира плачьте с ним
Плачем все, слезами старого неба
Неба наших предков»
Но ты, путник, не обманывайся их речами и ступай себе дальше. Эти земли хорошо скрыты от лишних глаз и ушей
глава 1. «Где же ты, Жасмин?»
Сколько я себя помню, а это почти целых тринадцать лет, я была королевой моего Царства детей. Я всегда знала, что делать, если у моих подданных заболят животики. Я знала, что делать, если закончатся любимые сладкие, как сам мед ириски.
И вот сейчас, сидя на прекрасном розовом троне из леденцов, я впервые не знаю, что делать.
По левую сторону от меня стоит мой верный советник кот Колокольчик, по правую сторону от меня – мой начальник охраны пес Пломбир. И все ждут, какое решение я приму.
– Мррр, Ваше величествос – вкрадчиво начал Колокольчик- беспризорники снова попытались украсть засахаренные яблоки. Это, это, уму непостижимо!
Он чуть ли не плакал, я и сама еле сдерживалась.
В нашем безоблачном, лучшем в мире царстве было все: мягкие плюшевые игрушки на любой вкус и цвет, пазлы, лично продуманные придворными художниками, сказки, которые мы ставили по вечерам и минимум тихого часа.
Но больше всего мы дорожили нашим деревом с засахаренными яблоками.
Это дерево возвышалось возле королевского замка: крупные его ветви раскинулись на полнеба и защищали своей тенью в самую жару.
Но не это радовало нас сильнее всего, а наливные, румяновощекие, как само лето яблочки в сахаре. Даже сейчас, говоря о них я еле держу себя в руках: сладкие, сочные, так и хрустят на зубах, они созревают раз в год. И как бы не велик был наш соблазн, мы ели их только на великий праздник-День без Тихого часа
