Внимание! Данное произведение полотно хранит отблески судьбы, коснувшиеся страниц "Древнего Свитка. Подражателя". Если чарующая история еще не коснулась вашего разума, советую сперва вкусить ее плоды. "Война за Бездну" разворачивается за четверть века до событий, описанных в "Подражателе", словно эхо далекого прошлого, отзвуки которого доносятся до нас сквозь пелену времени. Желаю вам приятного погружения в этот мир, полный тайн и опасностей.
Нет света в будущем дальнем, и погасла свеча прошлых темных дней. Вновь вступил на извилистую дорожку лиходейки судьбы и в мутных, подобно луже на глиняной тропе, мыслях и надеждах верю, что свет, увиденный меж ветвистых деревьев страха, не оказался красивой уловкой, ведущей к погибели ожиданой.
Часть I
Се́лиот, приятного вида мужчина сив тридцати от роду и крепкий будто сталь, наблюдал за розовым, перекаляющимся в красный огонь солнечным диском, опасливо выплывающий широким сальным блюдцем с алой каемкой из-за высоких и снежных, даже в самый жаркий день, вершин Великого Хребта. Он всегда вставал с первой зарей, поправлял кровать и приводил свою сиятельную персону в порядок. Видано ли дело, чтобы сын графа Вернеделья́ра де Ла-Фео, ярла Аэстельской провинции, был похож на деревенщину из болотных сел, которых сотни разбросано у Сумеречного леса, набухшего зеленой и вонючей гнилью на Западных Землях великого и могучего острова Бездны. То и дело, что не видано! Серебряным гребнем с золотой росписью, любуясь восходящим светилом, расчесывал темные волосы и короткостриженую бороду, умывался и брал книгу с самой верхней полки, ожидая полного рассвета. Изредка поглядывал на крестьян, что еще по сумеркам, сгорбившись, работали в полях и убивали и не без того хлипкое от долгих трудовых сив здоровье, но то их вечная доля. Без ума только и остается, что пахать и сеять; будет ум, то будут руководить всеми делами сами, правда, откуда ему взяться, если и графу книгу достать отнюдь не легко.
Мия смирено посапывала в кровати, ворочаясь и забавно щурясь на солнце – невольная улыбка засияла на лице Селиота при виде этой милой и радостной для души картины. Ох! Как жаль, что нельзя вот так в одно мгновение запечатлеть ее, а как проснется, показать. «Смотри, дорогая, ты прямо вылитый поросенок!» Он усмехнулся, но сразу же скривился: сравнение с дьявольской скотиной покоробило. Мия его единственная и прекрасная, а тут поросенок! Вот дурак.
