Я сидел в плохо обставленной комнате. По сути, в ней не было ничего, кроме дивана и кресла, расположенных друг напротив друга так, будто между ними должен был быть стол или что-то подобное, чего, конечно же, не было. Сама комната была серой. То ли от освещения, то ли от выцветших белых обоев, комната выглядела словно покрытая золой; пыльно было соответственно, и дышать приходилось с усердием. Я сидел на краю дивана с одной рукой на его подлокотнике и постукивал другой рукой по бедру. В комнату вошли. Старая дверь с характерным скрипом сообщила о входящем госте.
– Сидишь? Как у тебя…
Я резко поднял руку, прерывая его.
– Тихо! – громким шёпотом шикнул я.
Кирилл молча сел на другую сторону дивана. Наступило минутное молчание. Я повернул голову направо и устремил взгляд в точку. Луч лунного света мягко ложился на фрагмент стены, а в его сиянии летали мелкие частички пыли, так привлёкшие моё внимание.
– Помнишь день, когда мы сюда въехали? – тихо начал я, отведя взгляд от стены в сторону.
– Да. Уже тогда эта квартира мне была мерзка. Я постоянно задыхался в пыли.
– На протяжении всего времени здесь недвижимыми оставались два элемента: этот диван и это кресло – ты замечал?
– А что в этом такого?
– Я ведь ненавижу этот диван и кресло. Десяток раз зарекался их выкинуть, да всё руки не доходили, и вот остались только они.
– «Слушаюсь и повинуюсь…», – пафосно проговорил Кирилл, пародируя того безумца с радиостанции «Серебряный дождь».
Наступило неловкое молчание. Покрутив головой, я понял, что в комнате почти ничего не было. Исключая окно и кресло с диваном, она была полностью пуста. Также, проводя взглядом вдоль стен, я то и дело терял фокус, в принципе зрение было довольно мыльным.
– Ты разве не умер?
– Умер? – лукаво улыбнулся Кирилл. – Мы все мертвы, Сергей; только для меня я всё-таки жив, а ты, вот, мёртв.
– Мёртв? – Я помолчал. – По-твоему, жизнь по другую сторону?
– По-моему, ты не понимаешь, на какой стороне ты сейчас.
