Жизнь – это бесконечная череда «здесь и сейчас». Эфемерные мгновения, которые делают нас теми, кто мы есть. Ведь в конечном счете человек – всего лишь сумма прожитых им дней. И все же даже самые крышесносные из них растворяются в памяти с неуловимой легкостью.
на всех существующих языках – это попытка удержать то, что неизбежно ускользает. Запечатлеть подлинное волшебство обыкновенных моментов. Отдаться им без остатка, позволить увлечь за собой – и просто посмотреть, куда это заведет.
колыбельные пальмовых перьев, второй взгляд на первую жизнь и свобода, больше похожая на одиночество.
на всех существующих языках
вечер соткан из неверных решений;
слова короче,
поцелуи длиннее,
завистливее взгляды прохожих.
красное не оставляет сомнений.
музыка громче.
руки смелее.
это очень на нас похоже.
утром опять ускользать из постели,
опохмеляться от сожалений,
ругаться матом негоже.
а пока, из чистейших соображений,
твои мартинсы
ночуют в моей прихожей.
на всех существующих языках,
моя девочка, это зовется «раем».
от любви до ненависти один трах,
но мы этого еще не знаем.
тот, кто сказал мне, что время лечит
разве можно передать словами
хрустящие простыни,
крупицы песка в волосах,
колыбельные пальмовых перьев?
прятки с осенью –
вперебежку меж островами,
на заоблачных берегах,
даже карты не сверив?
раскаленные подлунные встречи –
капризные волны, барри уайт, свечи,
как раздевал пряный ром?
черт,
тот, кто сказал мне, что время лечит
точно не был с тобой знаком.
любое касание взрывоопасное
страницы этой лав стори
нынче пустуют,
как на летних каникулах школа.
«слишком влюблен» на повторе;
закурю вторую,
запью кофе крупного помола.
обрывки жгучих воспоминаний,
словно секундные стрелки –
от первых неловких признаний
до последней разбитой тарелки.
спутался компаса ориентир –
черт с ним, мне не впервой.
твоя красота все равно
спасет мир,
вот только уже не мой.
а когда-то, будто в кино:
любое касание взрывоопасное.
и нас еб*ало только одно –
белое
или все таки
красное.
кисло-сладкие слезы и бессонные ночи
запиши на мой счет – рассчитаемся позже.
мы были как хэнк и карен, только короче.
да ладно тебе, все говорили – похожи.
я каюсь перед тобой с рукой на груди,
как грешник в падающем самолете кается.
но если грешил, то лишь по любви,
а по любви не считается.
