Айка,
Варда,
Таяна,
Фада,
Яста.
Другие девушки,
1-й охранник,
2-й охранник,
Другие охранники,
Арох,
Бор,
Другие воины.
Слышны стоны женщин. Раздаются свист и удары плетей. Под гнетущую музыку открывается занавес. Охранники ведут связанных молодых невольниц.
ЗВУЧИТ ПЕСНЬ НЕВОЛЬНИЦ:
Захвачены, унижены, избиты,
Истерзаны рукам палачей,
Идём мы в окруженье мерзкой свиты,
За нами горьких слёз бежит ручей.
Измучены, изранены, нет силы
На привязи идти и голодать.
Скорее доплетёмся до могилы,
Чем отдых ниспошлёт Богиня Мать.
1-й охранник: (Другому). Как долго ещё идти. Девки, плетутся, как не живые, а бить сильно нельзя.
2-й охранник: Разумеется! Попортишь товар с тебя и вычтут. Да не переживай ты так, дойдём. Всё лучше, чем злых мужиков сопровождать. Те так и норовят либо задушить, либо глотку перегрызть. А тут тебе и безопасность, и маленькие радости на каждом привале! (Смеётся).
1-й охранник: Насчёт радостей я согласен, вот только насчёт безопасности ты не прав. Уж больно места здесь дикие. Не от невольниц я жду удара в спину, а от воинов местных племён.
2-й охранник: Да не трясись ты так. Все дикие племена здесь давно перебиты, а те, что остались давно из чащобы своей носа не высовывают. Смелые погибли, трусы прячутся! Наши боги сильнее здешних богов!
1-й охранник: Что, правда, то, правда. Однако не хорошее у меня предчувствие.
2-й охранник: (Достаёт бутылку). На, хлебни и выброси всё лишнее из своей дурной головы.
1-й охранник: Защищай тебя бескрайнее небо! (Отпивает из бутылки). Только зря ты увлекаешься частым утолением жажды. Вино коварно под солнцем!
2-й охранник: Не умничай. Не первый день на свете живу. (Невольницам). Стой! Привал!
Рабыни падают от усталости. Охранники располагаются поодаль, едят.
Варда: (Плачет). Я не могу больше идти. Не могу терпеть унижения и вонь. Пускай меня убьют, но я дальше и шагу не сделаю.
Таяна: (Утешает). Не плачь Варда! Человек всё снести может. Дойдём до места, отдохнём, отмоемся. А там, глядишь, и к доброму хозяину попадём. Я вот слышала, что многие рабыни только и делают, что всего лишь по дому у господина своего хлопочут. Бывает даже так, что и жёнами хозяина становятся.
