1964-й
– Бабушка, а когда мама плидет? – обратился маленький внук к своей бабушке. Она суетилась на кухне небольшого сельского деревянного дома. Мальчик в свои три года еще не четко выговаривал букву «р», как и многие другие дети в таком возрасте.
– Скоро уже, сынок, – бабушка так иногда называла внука, когда хотела его успокоить. Взрослые часто видят гораздо дальше, чем думают дети.
Мальчик пошел в прихожую и тихонько взял в руки мамины тапки. Один засунул за пояс своих легких штанишек спереди под рубаху, другой – за пояс сзади. Рубашку выпустил поверх штанов, чтобы не было видно, что под ней что-то оттопыривается. Надевать пальтишко он не стал, чтобы никто не заподозрил, что он хочет пойти на улицу. И маленькая, и большая стрелки огромных часов фирмы Moser, сделанных еще при царе, висевших на стене в столовой и доставшихся по наследству от прадедов, приближались к цифре «десять». Был поздний осенний вечер.
– Я в уборную, – сказал он бабушке, открыл дверь, ведущую из кухни во внутренний двор, и уверенно шагнул в темноту. «Удобства» в те далекие 60-е годы прошлого века в поселках у всех были во дворе.
На улице уже было совсем темно. Осень. Недавно закончился дождь, и было очень сыро. Свет из окон домов освещал некоторое пространство возле них. Вдоль улиц местами, очень редко, горели на столбах фонари. Поселок готовился ко сну.
Мальчик, понимая, что его могут заметить в свете окон, тихонько и аккуратно прошел под самыми окнами дома и остался незамеченным домашними, которые не выпускали его на улицу так поздно. Он знал, что если немного приподнять входную во двор калитку и только потом ее потянуть на себя, чтобы приоткрыть, то она не заскрипит, – так он и сделал и оказался на улице. В одну сторону улица вела к военкомату и «трубочке», как местные называли небольшой прорытый забетонированный тоннельчик в железнодорожной насыпи, над которым шли поезда. По этой «трубочке» пастух гонял сельских коров на пастбище и обратно.
