Нестарая еще я, лет эдак тридцать пять- тридцать семь, бежала по пыльной сельской улице имени Пятидесятилетия ВЛКСМ, если кто еще помнит, что это такое.
Солнце палило нещадно. Пыль оседала на вспотевшем теле, размазываясь грязными пятнами по лицу и рукам. Платье прилипло к телу, путалось в ногах, мешало бежать.
Рядом, так же обреченно и упорно, бежала моя двенадцатилетняя дочь, Тася. От бабушкиного дома было уже очень далеко. Улица пустая и пустынная, ни кустика, ни кучечки, ни заборчика, вообще гoляк.
– Доча, в туaлeт хочу, сил никаких нет терпеть, – просипела я, не сбавляя ходу.
Доча, так же на бегу осмотрелась по сторонам, слегка пританцовывая, и, подпрыгивая тонкими ногами с поворотом в разные стороны, и тоже ничего подходящего не нашла. И тут же приняла взрослое командирское решение.
– Надо к Карине в туaлeт попроситься, еще сто метров, и как раз, ее дом!
Дом Карины, не дом, а целый замок Дракулы о трех этажах, был по правую сторону улицы прямо у ручья. И смотрелся настолько чуждо своим дорогим дизайном среди сельского безнадежного пейзажа, что уж очень сильно напоминал огромного размера бриллиант, ограненный всеми возможными гранями и сверкающий всеми невозможными цветами радуги в куче гречневой крупы. Невареной.
Едва добежав до чужой калитки, доча тут же громко заорала во весь голос.
– Карина! Открывай! Я пришла! -при этом непрерывно тарабаня худеньким кулачком в железную калитку.
Весь трехметровый забор, окружающий замок Дракулы, завибрировал от достаточно ощутимых ударов.
Где-то высоко наверху, в каком-то окошке на мгновение показалась встрепанная светловолосая девичья головка и быстро исчезла.
Через минуту массивная дверь на высоком крыльце распахнулась, и по ступенькам галопом сверху вниз поскакала голенастая девчушка, лет десяти, в легком летнем сарафанчике и яркой лентой в русой косе. Карина широко распахнула калитку и так же громко заорала в ответ, выпучив синие круглые глаза.
– Что случилось? Чего ты так орешь? Чего тарабанишь?
– Пусти в туaлeт, очень надо! – попросилась доча, сосредоточенно шмыгнув носом. – Отца твоего нет дома?
– Нету! – звонко крикнула девчонка и, развернувшись на сто восемьдесят градусов, побежала впереди нас, показывая путь.
