*
Проталина затягивается… слишком поздно… Он сидел над обрывом так, как сидел на крыше дома, когда был худым мальчиком – свесив вниз ноги. Тот, за спиной был ему не виден, но он все равно знал, как он лежит, разбросав ноги в грязных ботинках. Он не виноват в том, что проталина всегда опаздывает, он не виноват, что она так коротка… не виноват… О чем же поёт эта белая, пронзительная музыка сейчас, когда голову вновь заносит пеплом, музыка так страшна – это сожалениесожалениесожаление!…последнее, что ему отпущено…
Черный камень за его спиной смотрит поверх него. Он не отпустит его, как бы далеко он не бежал, он пойман. Два лоскута материи, обрывки живых. Это было страшной ошибкой, пойти на этот монолит. Проталина… она ужасна, глаза открываются и он видит, под ней тьма, он сам стал камнем.
Что он наделал…Кто он, тот кто лежит позади…А кто он…Он не помнил.
Скоро… Голову уже заносило пеплом. Музыка и сожаление. Он поднялся, поднял с земли обрез, зарядил и вновь подошёл к обрыву. Второй лежал ногами к нему, раскинув руки, как будто призывал своды пещеры обрушиться на них. Он встал спиной к холмам, к Черному камню, чтобы упасть назад, сделал глубокий вдох, ткнул себе обрез снизу в подбородок и нажал оба курка…
*
За пять минут до посадки в аэропорту Горно-Алтайска Иван вспомнил, что записка с именем встречающего лежит в заднем кармане, достал листок, расправил на колене и прочитал – Артур Мирзоян – и далее номер телефона. Тьма в иллюминаторе была все так же непроницаема, в жёлтом полумраке салона раздался упругий стук выпущенных стоек. Едва колеса ударились о бетонку, пассажиры жидко захлопали, поднялись с мест, невзирая на предупреждение и занялись извлечением ручной клади с багажных полок, перелет был слишком долгим, а билеты недешевы, чтобы соблюдать формальности. Командир корабля сообщил, что температура за бортом составляет тринадцать градусов и поблагодарил всех за выбор правильной авиакомпании. Приглушённо гомоня, пассажиры загремели ботинками по трапу, торопясь к подъехавшему автобусу и фотографируясь по пути у турбины самолёта. Поправив на плече рюкзак, Иван осмотрелся, но никаких гор конечно видно не было, за освещенными взлетными полосами царил чернильный мрак. Через пять минут они уже стояли в небольшом, заспанном аэропорту у ползущей вхолостую ленты карусели. Когда его клетчатый чемодан попал ему в руки, он отошёл в сторону и набрал номер с бумаги, надеясь, что про него не забыли.
