Глава 1
Зима в Париже казалась бесконечной, короткий день, длинные и тихие ночи, словно город не мог очнуться от сна, погруженный послевоенным безумием, будто уставший от вечного шума выстрелов и взрывов. Снег, падавший всю прошлую ночь ложился на мостовую, покрывая серые камни, местами, где проходили канализации, снег лишь оставлял мокрые пятна на вымощенной камнем мостовой, где тот покрывал улицу малозаметным и тонким льдом. Поблескивая тусклым светом, отражая холодный, безжизненный свет фонарей, что едва освещал улицу, он будто старался показать, что город жив, изранен, но не сдался, что свет как и раньше будет освещать эти улочки, весь город, всю Францию. Воздух был тяжёлый, пропитанный сыростью, запахом угля, иногда шел черный снег, испачканный копотью, от заводов и машин. Мост через Сену был пуст, как обычно было в вечернее время, все таились дома. Вокруг царила полная тишина, лишь мерцание фонарей, иногда создавало ощущение жизни.
Одинокий силуэт человека, стоящего у парапета, нарушал этот сумрачный покой. Он стоял неподвижно, оперевшись локтями в холодную каменную кладку. Сигарета неспешно тлела между его пальцев, дым тонкой струйкой поднимался в ночное небо. В его глазах не было надежды —он смотрел вдаль, будто искал нечто важное, но давно утерянное.
–"Это должно было давно закончиться,—думал он, глядя в пустоту,—война и смерть, это все должно было исчезнуть, но оно осталось, только теперь оно живёт внутри меня." Докурив сигарету, он бросил ее через парапет прямиком в воду. Уголёк тлеющей сигареты затух раньше, чем она упала в реку.
"Забвение,—подумал он, —вода все забирает и это ее единственное утешение." Мужчину звали Ганс Вебер, ему двадцать семь, но внешность обманчива и на лицо он выглядел старше своего возраста. Коротко остриженные черные волосы подчеркивали резкость его черт, создавая впечатление сдержанной силы. Но именно глаза таили в себе боль—глубокие, зелёные, как леса, затянутые зимним туманом. На нем было длинное чёрное пальто, хоть и поношенное, но сдержанно элегантное. Тонкий черный шарф не подходил для зимы, но Ганс будто не замечал ни холода, ни ветра. Война приучила его терпеть холод и боль, не вызывать жалости и сострадания, надеяться на самого себя и не доверять людям. Все это сделало его совсем иным человеком, которым он был до войны. По мосту пронесся морозный, холодный ветер, который не щадил ничего живого. Руки, обветренные и потрескавшиеся от морозного воздуха, спрятались в карманы пальто и он отправился дальше.
