На окраине Саграска, города в Красноярском крае, стоит посёлок, состоящий из пяти десятков частных домов. В одном из них, двухэтажном здании из кирпича, живёт семья Качаевых. В семье трое детей: Матвей, Альвина и София. Альвина – средняя дочь, чьё существование отягощено серьёзным недугом. Дело в том, что ещё в детстве она чуть не лишилась ног в результате несчастного случая. Их удалось сохранить, но они утратили свою основную функцию – паралич нижних конечностей стал обстоятельством, накладывающим на несчастную серьёзные ограничения: большую часть времени Альвина стала проводить за книгами, полулёжа на своей кровати возле широкого окна, на втором этаже дома. Она читала о доблестных рыцарях из благородных семей, о прекрасных дамах, за благосклонность которых сражались мужчины, о подвигах, свершениях и героизме. Не удивительно, что сны её были примерно такого же толка – викторианский романтизм во всей своей красе. Ей очень нравилось смотреть сны. Вид из окна в её комнате открывался на широкую равнину, на которой несколько веков назад стояла усадьба. Ею многие поколения владел род Вилакьевых, богатых дворян с сомнительной репутацией, неизвестно когда появившихся и неясно когда исчезнувших. Ныне же от некогда величественной усадьбы осталась лишь одна полуразрушенная башня. Сооружение из каменного кирпича сильно обветшало, но всё ещё стояло и было самой заметной частью пейзажа, открывавшегося из окна Альвины. Меланхоличная натура девушки заставляла её жалеть о том, что она не родилась в то время, когда усадьба была цела, и не могла своими глазами лицезреть прекрасные балы, вероятно проходившие в ней. Иногда несчастной снилось, как она, сидя напротив окна, наблюдает за яркими огнями из окон целой и невредимой башни, слышит музыку и весёлый смех, доносящиеся от сооружения, но не может приблизиться из-за недуга.
Это началось в марте 2019 года. Ночью Альвина спала, как и обычно в это время, пока сознание рисовало ей очередное сказочное сновидение. Во сне она стояла на своих двух, одетая в прекрасное платье, так близко к башне, как никогда ранее. Это место, очевидно, наполненное счастьем, стояло в каких-то пятидесяти метрах от неё. Она подняла голову, чтобы увидеть верх башни, но тут же была окликнута: «Милая девушка,» – прозвучал звонкий голос молодого мужчины. Альвина опустила глаза на вход в башню: перед распахнутыми деревянными вратами стоял, приятно улыбаясь, юноша и жестом приглашал приблизиться. Девушку заворожили его острые черты лица, на которое спадало несколько прядей чёрных кудрявых волос, выпавших из хвоста, перевязанного атласной лентой. Даже не столько само лицо, а, скорее, глаза приковывали к себе внимание. Чистая голубая радужка, словно не затронутая тенью, падавшей на лицо от окружавших башню колонн, была самой выразительной частью всего образа. Качаева невольно сделала неловкий шаг вперёд, затем второй, третий – столько, сколько было нужно, чтобы приблизиться к этому молодому человеку. Она даже не успела спросить его имени – он тут же взял её руку и увлёк за собой внутрь. Внутри башня казалась просторнее, чем снаружи. Первый этаж встретил гостью широкой винтовой лестницей, прилегающей к единственной круглой стене, живописными картинами и мебелью из дерева благородных пород. Двое поднялись на этаж выше и оказались у двери, за которой располагался громадный зал, пол которого покрывал паркет. Массивные люстры освещали столы, до отказа набитые угощениями, музыкантов и многочисленных гостей, либо стоя говоривших друг с другом, либо танцующих в центре комнаты. Те из них, кто услышал громкие шаги пришедших, обернулись в тот же миг, когда Альвина ступила на паркет.
