По уголовному кодексу Ирака №11 от 1969 года, преступления против внутренней или внешней безопасности страны влекут за собой вынесение смертного приговора.
Салим Осман это знал.
Знал, когда записывался «добровольцем» в армию.
Знал, когда шел против американцев «в последний раз, Дар».
Знал, когда спускался вниз.
Салим Осман шел в наручниках по длинному коридору. Коридор казался бесконечным вместе с заключенными по обе стороны. Идущие сзади солдаты пинали его то в бок, то под зад, приказывая ускориться. Пинали свои же: с американцами он расстался пару дней назад, получил от них на прощание разбитую губу и острую боль под сердцем.
Похоже, сломали ребро.
Приводят его в новую камеру, мало чем отличающуюся от прежних. Все также воняет, сыро и холодно, сидя на полу. Стул не дают, как попить или поесть. Салим и не просит: последние двадцать с чем-то часов он только ждет.
Ждет встречи с сыном.
Ждет новостей о состоянии сослуживцев.
Ждет смерти.
Салим сидит на коленях перед закрытой решеткой и пытается расслышать голоса: других иракцев, которых пытают, и стрекочущих чудовищ, у себя в голове. Произошедшее под землей так и не отпускает и, кроме ученых в защитных костюмах, он ни с кем об этом не говорил.
В горле настоящая пустыня Сахара, которую орошают лишь редкие потоки слюней: Салим надолго задерживает единственную воду во рту, пытается вспомнить влажность на языке и нёбе. Потом сглатывает и его голос, который все равно не дают подать, прорезается через толстые бетонные стены в кашле.
Голова дико болит. Физически из-за голода и обезвоживания. Эмоционально из-за мыслей о сыне, которые не прекращаются с тех пор как Осман снова взял оружие и ушел из дома.
Вернулся ли он домой? Открыл ли подарок?
Жив ли он?
– يا! دعني أتحدث إلى ابني! (Эй! Дай мне поговорить с сыном!)– кряхтит он охраннику.
Предугадывает ответ.
– غير مسموح! (Не положено!) – мужчина в форме бьет прикладом по железным прутьям, отделяющим его от заключенного. В следующий раз обещает приложить его к виску Османа, чтобы тот заткнулся до назначенного времени.
Повторять бессмысленно. Охранник не откроет решетку, пока ему не прикажут. Даже в целях воспитания.
Салим знает это. Сам когда-то был на его месте.
Понимает, что его время медленно, но, все-таки, оканчивается. А он так и не попрощался с сыном.
