В пять лет я впервые услышал словосочетание "параноидальная шизофрения". Оно прозвучало в телефонном разговоре отца, просачиваясь сквозь щель под дверью его кабинета подобно ядовитому туману. Тогда я, довольно смышленый и наблюдательный ребенок, еще не понимал, что это название чудовища, пожирающего разум моей матери.
– Папа? – прошептал я, проскальзывая в его кабинет. Массивный дубовый стол отбрасывал причудливые тени в свете настольной лампы.
– Да, малыш, – он поднял меня на руки. От него пахло кофе и усталостью. – Что случилось?
– Что такое паранола… – я запнулся, пытаясь выговорить сложное словосочетание.
– Параноидальная шизофрения, – его голос дрогнул. – Это… как темная туча в голове, которая иногда затмевает светлые мысли.
– У мамы в голове туча?
– Да, но скоро она уйдет, – он крепче прижал меня к себе, словно пытаясь защитить от невидимой угрозы.
<…>
Но туча не ушла. Она росла и темнела, искажая реальность вокруг матери подобно кривому зеркалу в комнате страха. Ее разум стремительно превращался в лабиринт, населенный тенями и шепотами, которые только она могла видеть и слышать.
– Они здесь! – ее крик разрезал ночную тишину. – В стенах! Они живут в стенах!
– Милая, там никого нет, – голос отца звучал надтреснуто, как старая пластинка.
