Добрый день, читатель! А, уже вечер? Да, вы правы. Ну тогда добрый вечер. Заходите. Садитесь. Вы желаете послушать? Ах, вы даже хотите поучаствовать? Прямо-таки жаждете. Это замечательно. Я тронут. Я рад. Да, конечно, это очень трудно – писать без наводящих вопросов. Вы ведь будете их задавать, не так ли? Будете комментировать по ходу дела и высказывать своё компетентное мнение? Чудесно, прекрасно, даже великолепно! И я говорю это совершенно искренне, без всяких скидок на куртуазность и прочую старомодную вежливость. Никакой иронии, что вы, тем более сарказма – ну рассудите сами, зачем мне этот сарказм?
Премного вам благодарен за выказанное внимание и интерес. Польщён и попробую оправдать. Так что пальто в шкафчик, шапку – на полку, и милости прошу. Сейчас начнём. С чего? Сейчас подумаю и обязательно отвечу. Только, пожалуйста, участвуйте взаправду – например, разожгите огонь или хотя бы заварите чай. Да, у меня есть хороший, вон на той полке в жестяной банке слева.
Понимаете, за эти годы здесь на столе, а особенно в ящиках накопилось много разных текстов, и они уже давно друг другу мешают, толпятся, толкаются, забегают вперёд… Их нужно привести в чувство, построить по росту или по возрасту, в общем как-то организовать, пусть даже самым примитивным образом, например, разложить в три стопки. Да, три. Хорошее число, не правда ли? И давайте, мы именно так и сделаем. Иначе будет беспорядок, а ведь мне кажется, что вы его не любите? Да, чашки – в буфете. Берите любые. Спасибо.
И хотя эти тексты и даже целые стопки часто сочинялись параллельно, иногда, впрочем, пересекаясь и дёргая меня в разные стороны, читать что бы то ни было можно только последовательно, поэтому одна пачка, самая тонкая, неминуемо стала первой, а наиболее увесистая – третьей, последней. Хотя, в сущности, эти сочинения составляют только один сюжет, ибо и жизнь у меня всего лишь одна.
В итоге получилась книга, и не такая уж длинная. Если вам что-то в ней понравится, я буду рад. В конце концов, пока я её писал, я почти наверняка жил. Что же вы не пьёте? А, горячо…
Начнём, естественно, с юности, с того времени, которое кто-то назвал бесконечной попыткой разгадать любовь, из чего вытекает, что её, юности, концом становится тот день, когда понимаешь, и уже не умом, а сердцем, что любовь нельзя понять и невозможно объяснить. Но это вовсе не значит, что усилия по раскрытию тайн любви оказались бессмысленными, как жизнь не становится никчёмной от того, что финал её известен заранее.
